И сидевшие на лавке старухи, и осматривавший урны в поисках недопитого пива неопрятный пьянчуга, и продавец фастфуда, неведомо как попавший сюда на своём фургоне, и перекусывавший этим развозным, во всех отношениях дешёвым товаром полицейский патруль, и даже вездесущие кошки с вечно путающимися под ногами прохожих голубями – все будто отрабатывали раз и навсегда заложенную в них, давно опостылевшую до полного безразличия к результату, да и вообще к производимым действиям, программу.
Здесь почти не было видно молодёжи, но те единичные её представители, которые попадались на пути всадника, лишь номинально отличались от остальных обитателей серых кварталов – то же вялое равнодушие, то же отсутствие блеска в глазах… Лишь раз, взбаламутив сонное болото местного бытия, перебежал через улицу маленький мальчик. Пробежал – и исчез за углом, оставив за собой, будто хвост кометы, едва заметно светящийся след. Потревоженная трясина тут же сомкнулась с недовольным вздохом за ребёнком, затянув нанесённую ей рану и погасив сияние…
Однообразные декорации непрерывно и нудно тянулись затёртой холщовой лентой, и человеку на коне ничто не мешало всё глубже погружаться в себя. Временами сознание затуманивалось, и тогда из глубины заполненного серой звенящей мглой колодца, в который всадник начинал падать, но никак не мог упасть, доносились до его слуха голоса, а перед глазами проявлялись мимолётные смутные образы.
Размеренно били в потрескавшийся асфальт копыта – то ли шаги отмеряли, то ли секунды. Удар за ударом, конь старательно вколачивал время в пространство, превращая бесконечную череду мгновений в мили пройденного пути. Он не спешил, будто считал, что впереди его ждёт целая вечность, – оттого, должно быть, и берёг силы, намереваясь преодолеть её всю до конца. Дыхание всадника подстроилось к ритму ударов копыт…
Хлопанье крыльев вывело человека из забытья: шагавший монотонно, подобно механической игрушке, конь, видимо, задремал на ходу и чуть не наступил на голубя – тот едва успел выпорхнуть, обронив на дорогу сломанное перо. Однако, отлетев на пару шагов вперёд, голубь вновь присоединился к суетливому гурту таких же серых пучеглазых птиц, подгоняемому метрономом цокающих по асфальту копыт. Что мешало птицам взлететь или хотя бы свернуть в сторону? Оставив без внимания быстро угасшую мысль, человек на коне продолжал свой путь.