Вдруг я осознала, что не видела Сайона спящим с тех самых пор, как он пришел в себя.
Расстегнув последнюю пуговицу, я стянула рубашку с перебинтованного плеча. Сайон терпеливо и молча сносил все мои манипуляции. Я заглянула под повязку.
На горячей золотистой коже не осталось и шрамика. Впрочем, похоже, ничего в нем не способно меня удивить. Больше нет.
– Этого уже не надо. – Я начала убирать бинт, наматывая на ладонь. Он наблюдал за мной, и я ему позволяла, ничуть не смущенная – с какой стати мне смущаться?
Когда я закончила, Сайон провел рукой по гладкой коже, которую всего три дня назад проткнули ножом. Я повторила за ним – не потому что не могла удержаться, а потому что уже не хотела.
– На кухне я сплю по собственному желанию, – ответила я наконец. – Кроме того, там теплее. – На губах у меня заиграла ухмылка. – Не будь ты таким большим, мы бы тут вдвоем поместились.
Кокетство его не удивило – думаю, он начал привыкать к моей манере общения. Однако в перламутровых глазах блеснул веселый огонек. В глазах, которые у меня по-прежнему не получалось передать на бумаге. Я просто не нашла доступных средств. Еще одно разочарование в копилку других, грызущих меня изнутри.
Я пересекла комнату и повернула ручку двери: она тихо затворилась. Затем я отложила бинт и села рядом с Сайоном. Заглянула в его завораживающие глаза, но только силой воли отразила их гипнотическое воздействие. С этой тьмой за окном со временем я наверняка ослабну и поддамся их чарам, но пока небесам не удавалось меня подчинить.
– Сколько из прошлого ты помнишь, Сайон?
Выражение его лица смягчилось. Подняв руку, он заправил прядь моих волос мне за ухо, оставляя горячий след. Я старалась не смущаться от того, как заалели щеки – очень немногое в жизни вызывало у меня такую реакцию.
– Я помню.
– Но?
– Но… – Он опустил руку. – Не могу вернуться домой.
Я поймала его за руку и сжала.
– Почему?
Он отвел взгляд. Я позволила ему подумать – на это у меня хватило терпения.
– Мне нельзя здесь находиться. Но и уйти я не могу.
Я прикусила губу. Провела большим пальцем по его костяшке.
– Тебе не обязательно.
Он наклонился и, упершись локтем в бедро, сжал мою руку.
– Все рушится, и я ничего не могу сделать, кроме как ждать. И все же какая-то необузданная часть меня… часть, которую я неустанно пытался заглушить… она… рада.