– Если я обнаружу, что ты поделился со мной хитроумным вымыслом, чтобы провести свою подружку в консерваторию, то обрушу на тебя адское возмездие… – Он удержал мой взгляд, а потом расплылся в широкой улыбке. – Я шучу, petit monsieur. Разумеется, мы послушаем ее. Мсье Туссен учит играть на флейте, а мсье Мулен – на скрипке. Мы устроим ей прослушивание. Но не стоит и говорить, если мы сумеем организовать ее обучение, то профессора не станут работать бесплатно.
– Об этом позаботится щедрая дама из сиротского приюта.
– Вот и хорошо. Я все устрою и сообщу во время твоего следующего визита. Следует ли мне ожидать, что когда ты вернешься, то снова станешь немым?
Я немного подумал.
– Нет, мсье Иван. Как вы сказали, у нас общая родина.
– Спасибо за доверие, petit monsieur. Ты не пожалеешь об этом. – Я кивнул и потянулся к дверной ручке. – И еще одно. Ты рассказал мне все, но не назвал своего настоящего имени. Поделишься им со мной?
Я сказал свое имя.
– Да, теперь все ясно.
– Что ясно?
– Почему ты чувствуешь бремя всего мира на своих плечах.
* * *
В конце концов прослушивание Элле оказалось формальностью. Мсье Иван недвусмысленно намекнул на это, когда мы встретились в следующий раз.
– Маленький Бо, мне пришлось использовать ложь во спасение, чтобы твоя возлюбленная получила гарантированное прослушивание.
– Она не моя возлюбленная, мсье Иван.
– А кто же? Так или иначе, профессора были далеко не рады тому, что консерватория превращается в детский сад.
– Что за ложь? – нервно осведомился я.
– Что твоя юная подруга связана с мсье Рахманиновым и он лично заинтересован в развитии ее музыкального таланта.
– Мсье Сергей Рахманинов?
– Точно. Настоящий гений, не так ли?
– Но я не понимаю, мсье Иван. Элле живет в сиротском приюте.
– Как бы выразиться потактичнее… Хотя мсье Рахманинов очень добрый и одаренный человек, он известен своими связями… со многими парижанками. Поэтому вполне правдоподобно, что мадемуазель Элле является плодом его связи с одной из таких женщин, и чувство вины вынуждает его принимать меры.
– Мсье Иван, я не уверен, что Элле сможет поддержать такой нелепый розыгрыш, – возразил я.
– Здесь не понадобится никакого розыгрыша. Я сообщил Туссену и Мулену, что юная дама не знает о своем происхождении, а мсье Рахманинов придет в ярость, если она узнает об этом. Я могу гарантировать их молчание; они не хотят расстраивать великого русского композитора.