Вокалист налил в бокал вина, сделал несколько глотков и поморщился.
– Дрянь винцо! – категорично заявил он. – Ширпотреб во всем своем сомнительном величии. Нехороший человек этот твой армянин, так можешь ему и передать. Мог бы налить в этот кувшин что-нибудь и поприличней. Ну да каков этот мир, таково в нем и вино. А потому осушу я этот бокал до самого дна. А куда деваться из подводной лодки?
Мешалкин терпеливо ждал, когда его агент выговорится и утолит жажду. Тогда-то можно будет и поговорить. И вот этот момент наступил. Говорил Вокалист всегда подробно, многословно, с разнообразными лирическими и философскими отступлениями, сопоставлениями и прочими нюансами. Мешалкин давно уже притерпелся к такой манере разговора своего агента и потому почти никогда его не перебивал, а просто молча слушал, отделял зерна от плевел и мотал на ус. А если и перебивал, то лишь короткими уточняющими вопросами.
– Дело было двумя днями ранее, – начал рассказывать Вокалист. – Зарулил я, значит, вечерком в одно заведение. Ну, ты должен его знать. Ночной клуб, который именуется «Башня». Собирается там всякого рода публика… Ну да для чего я тебе буду говорить такие банальности? Ты и без меня знаешь, кто там собирается. Я-то туда вхож просто-таки в беспрепятственном порядке, даже к моему фейсу никто не приглядывается. А для чего к нему приглядываться, коли меня в той «Башне» знают, как отца родного? Помнится, радовал я в былые времена тамошнюю публику своими вокальными способностями. Да… Так вот – заруливаю. Одни дарят мне улыбки, другие – жмут руку, третьи – приглашают за стол. Хорошо, присаживаюсь. «А не желаете ли, – вежливо спрашивают у меня, – приобщиться к неземному удовольствию?»
– Кто именно спрашивает? – уточнил Мешалкин.
– Одна веселая компания в количестве четырех человек, – ответил Вокалист. – Две особи мужского пола и две – женского. Обе особи женского пола выглядели очень вульгарно. Просто-таки не поймешь, где у них тыл, а где, обратно говоря, фасад. И ноги-то у них – да у меня руки толще, чем у них ноги! И при этом, прошу заметить, ни ту, ни другую особь я не знаю. Вот просто-таки в первый раз вижу.
– А особей мужского пола знаешь? – спросил Мешалкин.
– Их-то знаю, – сказал Вокалист. – Имена их мне неведомы, а вот физиономии и прозвища – известны. Одного, значит, кличут Ливерпуль, а другого непритязательно – Мопсиком. А все потому, что уж очень он похож на собачонку этой породы. Значит, один – Ливерпуль, а второй – Мопсик.