* * *
Дух наш бывает в состоянии благодарного восторга, когда открывается нам Святая Тайна, превосходящая тварный ум: Бог Живой, Которому можно говорить «Ты». Его величие нас пугает; Его смирение нас поражает. И сколько бы мы ни воcходили в нашем влечении к Нему всей силой нашего существа, мы с радостью ощущаем процесс восхождения, но вместе с тем нам представляется Он все более недостижимым. И бывает, что мы изнемогаем, нас охватывает некое отчаяние, мы видим себя готовыми пасть, – и вдруг Он, уже нежданный, оказывается с нами и обнимает нас любовно. Бог удивительно странный. Душа как бы намеревается спросить Его: где же Ты был, когда мне было так тяжело? Но не может выговорить своего вопроса, видя Его с собою. Смысл богооставленности – показать нам, что мы еще не готовы; что путь еще не до конца пройден; что нам предстоит пройти через подвиг более полного истощания; испивать чашу, которую Он испил (Мф. 20,22). Итак, в благоговейном страхе и в свете крепнущей надежды смиряется душа, и углубляется радость сердца об умножении познания путей Бога, Спасителя нашего.
Ум воображающий – непригоден для богословия. Зная вред от пребывания в сфере воображения, Блаженный Старец Силуан подвизался предстать Богу чистым умом. Это состояние дается человеку в предельном для него напряжении покаяния, дарованного миру воскресшим Христом. Ни объяснить этого состояния нашего духа, ни дать пережить его посредством описания – нельзя. Многим оно покажется невероятным. Да, «человекам это невозможно… Богу же все возможно» (Мф. 19,26). Молитва чистым умом – редкое явление. Подступом к ней является прежде всего глубокая скорбь нашего духа, сознающего свое ничем невознаградимое лишение: разлуку с Богом. Печаль эта подобна агонии; болезнь сия острее ножа. Если нет при этом покаяния, то, полагаю, она, боль, может принять гибельный характер и, быть может, привести к смерти. При молитве же – это чудный дар Любви Божией. Мучительное борение пробуждает в душе прежде скрытую энергию молитвы, бьющей день и ночь горячим ключом. И неожиданно, не преднамеренно молитва достигает чистоты. Тогда человек подлинно живет в светоносной реальности Святого Духа. И для Бога, и для самого себя он предстает в полной обнаженности своего существа.
В такой молитве дух наш вылечивается от зачарованности «призраками истины», от многих неясных влечений во мгле неведения.