При всем уважении к тебе скажу, что очень легко быть ортодоксом. Человек, жаждущий морального спокойствия и материальных благ, конечно же, выберет эту стезю. Как говорит Смайлз: «Мертвая рыба может плыть по течению, но надо быть человеком, чтобы плыть против него». Что может быть благороднее начала христианства и его основателя? Как прекрасно стремление вверх некой идеи, похожей на дивный цветок среди валунов и пепла! Что это мировоззрение превосходит рассудок! Что этот смиренный философ был высшим разумом, которого мы не можем представить личностью, не проявив при этом неуважения! Все это станет на одну доску с самыми нелепыми заблуждениями человечества. И потом – насколько окуталась тучами дивная заря христианства! Его представители вознеслись из стойла в дворцы, из рыбацкой лодки в Палату лордов. В не менее несуразном положении находится и властитель Ватикана с его сокровищницами искусств, гвардией и винными погребами. Все они добрые и талантливые люди, и среди умов, возможно, заслуживают того, что получают. Но как они могут выставлять себя представителями веры, которая, как они сами утверждают, основывается на покорности, бедности и самоотвержении? Все они с одобрением цитируют притчу о госте на брачном пиру. Но попытайся изменить положение хоть одного из них на приеме при дворе. Недавно это произошло с кардиналом, и его негодование разнеслось по всей Англии. Нужно быть слепцом, чтобы не видеть, как они станут стремиться к первому месту, если решительно начнут заявлять, что они последние в перечне своего властелина!
Что мы можем знать? Что такое мы все? Бедные и глупые недоумки, пялящиеся на бесконечность, с устремлениями ангелов и инстинктами зверей. Но с нами, конечно же, все будет хорошо. Если же нет, то Создатель наш есть зло, о чем и помыслить нельзя. Поэтому с нами, конечно же, все будет очень хорошо!
Мне стыдно, когда я все это перечитываю. Мой разум проникает во все цепочки мыслей, откуда в беспорядке торчат непонятные хвосты. Понимай это, как хочешь, Берти, и верь, что все это исходит из моего искреннего сердца. Меньше всего мне хочется стать ярым апологетом и смягчать правду, дабы поддержать общее дело. Пусть я буду держаться за ее повод, а она поведет меня туда, куда ей угодно, и пусть она время от времени ко мне поворачивается, чтобы я мог узнать ее в лицо.