Когда я встретил свою неизвестную, все изменилось. Я видел, конечно, что и она за мной наблюдает. Только она не подходила. И ничего мне тогда не сказала. Она вообще почти не говорила со мной.
И мне почему-то так захотелось, чтобы она была моей. Моей неизвестной.
Из-за своего скверного характера я снова выставлена за дверь. Почему-то мы с преподом вечно расходимся во взглядах, и он кричит: «Вон! Лавряшина, вон за дверь! Черт тебя дери, почему ты вечно суешься со своим мнением?»
Я стою и расчесываю щеку, потому что от волнения она зудит. В наушниках нежится «Творожное озеро». Меня завораживают эти песни. Я проваливаюсь в маленькую комнатку, где плещется солнечный утренний свет. У подоконника стоит магнитофон, и лепестки сирени опадают на него. А на матрасе сидит Лука и играет на скрипке.
Даже не сразу понимаю, что кто-то тормошит меня за плечо. Открываю глаза и достаю наушники. Лука стоит передо мной:
– Привет, неизвестная.
– Привет…
– Как там Бутч?
Ну, конечно. Его интересует только мой щенок. Впрочем, про Бутча я готова говорить часами.
– Хорошо. Сгрыз все, что можно, зато счастлив.
– Я рад, что вы поладили.
Я сама не замечаю, как из меня начинают выливаться сотни рассказов про Бутча. Мы смеемся и ходим по коридору мимо окон и портретов классиков. Вот бы всегда так. Хотя бы просто бродить с ним и болтать.
– Неизвестная, – останавливается он. – Я хочу, чтобы ты была моей.
– Кем? – выдавливаю я.
Он внимательно осматривает меня:
– Женой.
– Зачем ты так шутишь?
Слезы отделяют его от меня. Он обнимает меня и гладит по спине:
– Не шучу. Разве жалко тебе приютить и меня?
– Не жалко…
По канату света от окон мы бредем. Ночь разливается ветками лип. Здесь пахнет маленькими мятными леденцами с автосервиса.
Нам не по пути, и я скоро уйду. Ты поправляешь ворот пальто и покусываешь сигарету. Леся потягивается:
– Я так рада, что мы в театр сходили. Давайте чаще?
– Чаще… – грустно усмехаешься ты. – Нет. Театр – это, знаешь, как Новый год.
Леся смолкает и смущенно дергает носом, вдыхает морозный воздух. Я молчу. Я всегда молчу с ними. Хочется слушать их и улыбаться.
– Эмиль, я хочу кофе.
У тебя красивое имя из пяти букв, и она всегда небрежно произносит его, а я боюсь. Мне кажется, твое имя, как бабочка, взмахнет крыльями и улетит от меня.