Сложные дипломатические отношения с бабой Клавой отражены Лехой Федорычем в следующих нетленных строках:
К нам баба Клава пристебалась,
Сперва разинула хайло,
Мол, мы сожгли её сараи
И, опрокинув котелок,
Какую-то фигню орала,
И дрын большой в руке держала…
Тут я сказал ей: «Баба Клава!
А а ты у нас, б…дь, хулиган!
Мы щас возьмём тебя, шалава,
И отвезём тебя ментам.
Они на радость всей Европе
Дадут тебе по старой жопе,
Разуй глаза, смотри, паскуда,
Дрова мы привезли с собой,
Сейчас тебе, б…дь, будет худо,
Когда пойдёт базар такой…»
И завязалася беседа:
«Я не питаю к вам вражды,
Кто будет вас гонять отседа,
Тому я дам за вас п…ды». ‒
«А мы сараев жечь не будем
И в пруд тебе не будем ссать,
Не будем боле тут паскудить
И уткам бошки отрывать».
Короче, мы ‒ договорились,
Так тихо-мирно стало тут,
Что лебедь белая явилась
И села жопою на пруд…
Ничто не вечно под луной. И наши выезды на рыбалку в Гроссмейстеровку не исключение. Последние немногочисленные жители деревеньки ушли из нее: кто в город к детям, кто на небеса. За прудом и его плотиной следить стало некому, и он пересох. А крупный вкуснейший карась – в поисках, где глубже – эмигрировал в другой водоем.
Планида
Рыбалка привлекает не только единением с природой, не только охотничьим азартом, но и непредсказуемостью и неповторимостью. Едешь и не знаешь, что день грядущий нам готовит. То полный садок, то тины шматок. То творог, а то мордой об порог. Вот о последнем эта байка.
Сидим мы нашим постоянным рыбацким квартетом на берегу Гроссмейстерского пруда и тягаем карася на мандулу. А он не просто ловится, он прет. Да не просто карась, а крупняк, граммов эдак по шестьсот.
Но ловят пузатых красавцев только трое. Саня сидит между нами, с такими же снастями и приманками и – курит обломок бамбуковой удочки.
Все кайфуют от такого клева, настроение – супер. У всех, кроме Сани. Сначала он сопротивлялся судьбе: сравнивал расстояние до крючков, брал наши насадки, жаловался богу пруда. И наконец затих. Он сидел, как на морозе грач, не реагировал на шутки и советы. Но если внешне он напоминал нахохлившуюся птицу, то внутренне – скороварку, в которой под давлением наших непрекращающихся успехов булькало и клокотало. В общем, Саня беззвучно кипел.
И вдруг и него клюнуло. Грузик на донке дрогнул и уверенно пошел вперед. Саня вышел из комы и подсек. «Есть!», – выдохнул он и вытащил на берег серебристого лаптя. «Ну слава Богу!» – чуть ли не хором преждевременно порадовались мы за товарища. Потому что, пока Саня возился с крючками, к нему подкралась черная(!!!) кошка и совершила разбойное нападение на карася. Он было бросился вернуть свое, но киска с награбленным юркнула под крыльцо старенькой хибарки. Саня, не проронив ни слова, застыл в позе бегуна, пришедшего на финиш последним.