– Кажется, у нас новенькие! – радостно отозвался первый голос.
На этих словах вязание замолчало.
Дед Максим отложил свои весы и тоже подошел поближе.
– «Жил-был богатый крестьянин и было у него три сына. Все трое выросли и ни один не захотел работать на земле, и тогда…» – раздалось новым голосом через некоторое время из петелек, надетых на спицы.
– Насущная проблема, что и говорить, – сказал дедушка Максим, ожидая продолжения, но пряжа снова умолкла.
Бабушка Света забралась на диван, подобрала под себя ноги и с подозрением смотрела на говорящую пряжу. Бабушка Света не была пугливой. Она тридцать шесть лет проработала учителем географии. А залезть на диван ее заставило благоразумие.
– Света, что же ты его без присмотра оставила? Надо заниматься его развитием. У него большой потенциал: смотри, такой маленький, а уже разговаривает.
– И не проси! Если бы у тебя в руках заговорил твой микроскоп, что бы ты мне сказал?
Говорящий микроскоп дедушка Максим представить не мог, а вот смартфоны, которые он чинил, частенько начинали болтать сами по себе. Хотя с фантазией у них было туго. О чем дед Максим и сообщил бабушке Свете. Ему казалось, что это ее успокоит.
Однако бабушку Свету это вовсе не успокоило. Одно дело издавать хруст или треск, и другое – сказки рассказывать. От такой пряжи неизвестно чего ждать. Какие могут быть носки для внука из такой аномалии?
Лео не знал, что такое «потенциал», но видимо это было что-то хорошее. Надо будет спросить у деда про это слово. Лео попытался завязать с пряжей разговор, но та больше ничего не произнесла за весь вечер. Ночевать вязание оставили в кресле.
«Говорящая пряжа! – думал Лео, лежа в эту ночь на диване в гостиной. Он всегда спал у бабушки с дедушкой на диване в гостиной. – Ну и что? Вот если бы бабушка нашла в чулане ковер-самолет – тогда это была бы находка!»
И тут он услышал, как вязание в кресле заворочалось.
– Эй, поосторожнее! – пропищал из кресла один голосок, – я тут, между прочим, сижу!
– Не между прочим, а между моими глазами! Сами уселись, куда вас никто не звал, вот и не жалуйтесь! – низким голосом проговорил другой.
– Где мои усы? Где мой циркуль для подземных работ? – сердился третий.
– Бедная моя голова, совсем, совсем закрутилась! – вздыхал нежный голосок, а другой утешающе ему отвечал: