Москва
Следователь СК Денис Бухарин перешагивал рельсы, очередной сильный порыв ветра едва не сбил его с ног. На железнодорожных путях недалеко от станции Сортировочной было ветрено, поэтому оперативники кутались в капюшоны, кепки и что у кого было.
– Что у нас? – спросил Денис.
– Парень, лет 30–35. Никаких следов насилия. Если что-то будет, скажу позже, – ответил криминалист Матвей Егоркин.
– А Камаева могла сразу, – буркнул Денис.
Криминалист нервно поправил очки и едва заметно покраснел.
Денис подошел к телу, накрытому простыней, сел на корточки и откинул ткань в сторону. Всматриваться в лица покойников Бухарин привык давно. Иногда на них можно увидеть застывшие эмоции, иногда – безнадежность, иногда – ужас или муки. Сейчас же картина была похожа на кадр из какого-нибудь дешевого триллера. Белочная оболочка в глазах была кроваво-красной. Бухарин профессиональным взглядом окинул мертвого парня и быстро вернул простыню на место.
– Документы? – спросил Бухарин, сглотнув слюну и отойдя в сторону.
– Нету. И мобильника нет, – ответил Кротов, напарник Бухарина.
– Есть! Нашел! – послышалось сквозь гул проводов.
Через рельсы перепрыгивал пухлый полицейский, вскинув короткую руку вверх.
Бухарин потер виски и слабо ухмыльнулся.
– Сегодня все работают на удивление шустро. А это что такое? – Денис увидел присевшую над трупом женщину. – Эй!
Женщина в оранжевой болоньевой куртке не обратила внимания на окрики и как будто шаманила над мертвецом.
– Твою мать! – Бухарин резко схватил ее за плечо.
Женщина обернулась.
– Камаева?! Ты что тут делаешь? У тебя декрет!
Женщина серьезно посмотрела на Бухарина, ничего не ответив, и только кивнула на погибшего.
– Что?
Денис бросил взгляд на труп, затем на Камаеву.
– Смотри сюда.
Камаева указала, не дотрагиваясь до трупа, на кисть. Бухарин присел на корточки и прищурился. На левой ладони были едва заметные волдыри.
– А теперь посмотри на правую. А именно – на кончики пальцев.
Денис выгнул шею и бросил взгляд на правую руку мертвого парня. На кончиках пальцев также обнаружились небольшие волдыри. Камаева смотрела на Бухарина строгим взглядом, от которого ему всегда становилось стыдно. Она относилась к работе серьезно – как никто другой.