– Чё Юлька? Удивляюсь, как вообще залетела. Хотя, может, от Иванцова?
И тут случилось непредвиденное. Толик отмочил такую смачную оплеуху невесте, что треск от нее стоял еще минут десять в ушах присутствующих. Реакция невесты была тоже удивительной. Она схватила Толика за ремень, притянула к себе и стала расстегивать ему ширинку. Тетя Вера выпихнула Асю с ее техникой в другую комнату и закрыла дверь наглухо.
– Сними детали на моих босоножках, а? Там ремешок такой с блесточками. Тебе ж детали нужны, да?
Денис занял свое место у иллюминатора прямо над крылом. Он всегда думал, что оно самое безопасное, пока однажды в клубе не подцепил стюардессу «Эмирэйтс», которая после бурной ночи рассказала ему, что лучше садиться у прохода в самом хвосте самолета. Никто не хочет занимать это неудобное место, но по статистике именно там выживает самый большой процент пассажиров.
Люди постепенно заполняли салон, и Денис молился, чтобы кто-нибудь с ребенком не устроился рядом с ним. Он закинул таблетку антидепрессанта в рот и закрыл глаза. Хотелось быстрее уснуть, вот только раны на лице так саднили, а ребра ныли, что вряд ли ему удастся даже задремать.
Разговор с родителями парня с Сортировочной не дал никакой зацепки, кроме адреса узбекской закусочной, где работала его девушка. Больше всего Бухарину хотелось помчаться сейчас на «Пражскую», но рисковать Олей он не мог. Зная своего тестя, который слов на ветер не бросал, он решил послушно сесть в самолет до Питера. Однако мысли о «сортировочном» не оставляли его. Ну погиб очередной наркоман, ну бывает. В Москве каждые две минуты гибнет какой-нибудь неудачник, а бумажек на них заполнять нужно тонны.
Самолет завел двигатели. Бухарин вытащил айфон и набрал номер.
– Егоркин? Что по начинке мобильника Сорокина? Что-то интересное есть?
– Изучаем, Денис. Был «Вайбер», «Телеграм» и «ВКонтакте».
– Переписку с Динарой, Дамирой или что-то подобное увидишь – обрати внимание. И слей мне всю его телефонную книжку на мыло.
Денис отключил телефон и закрыл глаза.
– Денис, вы следуете многовековой моде? – низкий женский голос заставил Бухарина подскочить на своем месте.
Он повернул голову и непонимающе захлопал ресницами. Перед ним была до боли знакомая женщина лет сорока пяти или чуть старше, но он в упор не помнил, откуда ее знает.