Мне не хотелось внимания сверстников и парней. Замкнутость не позволяла распоряжаться такими желаниями.
Сосед вернулся, он словно не замечал никакой неловкости, наоборот. Улыбнулся, показав ровный оскал и смеясь произнес:
«Где у нас была аптечка? – он бормотал себе под нос что-то невнятное, пока искал бинты и лекарства. А когда нашел, снова помыл руки, на этот раз вытер их полотенце и, посмотрев на меня, подмигнул. Сев на колено передо мной, он взял ногу и снял повязку. – Сейчас будет больно!» – струя из тюбика брызнула в рану.
Его предупреждения оправдались. Большое количество пены от антисептика. Желание кричать от резкой пронзающей боли. Я закрыла глаза и терпела, за что в конце получила короткий поцелуй. Нигай ловко подхватил меня на руки и вынес наружу с перебинтованной ногой. По дороге до дома бабушки были споры, что лучше зайти в дом на ногах и не пугать Анну. Сосед был настроен решительно. Он занес меня на крыльцо, сам открыл входную дверь и замер на месте.
– Я же говорила, что с ней что-то случилось. Нога перевязана! – воскликнула Анна, хватаясь за лицо руками. – Хорошо что вы не ушли, доктор.
– Действительно! – воскликнул незнакомец и привстал с дивана. Его лицо было озадачено. Глаза изучали меня. Черные брюки и белый халат подтверждали слова бабушки о его профессии. Густая копна волос, очки, миловидное лицо и высокий рост как у соседа. – Нигай, можешь, посадишь девушку на диван? Мне нужно осмотреть ногу, – сказал он, уступая дорогу. Ничего не происходило. Я чувствовала, как сердце моего спасителя начинало биться сильнее.
– Позволь мне встать и дойти само́й! – вмешалась я. Попытки освободиться из оков были напрасными.
Заметив, как бабушка гладит его по плечу, и просит посадить меня на скамью рядом с ней, я подхватила ее слова. Сосед, услышав это, пришел в чувства.
Снова он сидел передо мной на одном колене. Стало неловко перед старушкой. Доктора я не знала. Что подумает она, моя душа, о нас, обо мне…
Мужчина в халате не растерялся, взял небольшой стульчик неподалеку и, сев рядом стал внимательно наблюдать за тем, как Нигай разматывал бинты. Мягкие руки соседа с выступающими венами поверх больших кистей, с осторожностью убирали моток за мотком.
– Это шутка? – произнес вдруг доктор с озадаченным видом, уставившись на рану. – Залил такой порез перекисью! Ты хоть понимаешь, как ей было больно? – он нагнетал и устаивал скандал на пустом месте. Я волновалась за бабушку, стараясь отыскать ее взгляд за спинами мужчин.