Отец взял сына под руку, и они неторопливым шагом отправились домой, обсуждая по дороге странную выходку Клементины.
Дома госпожа Рено ждала сына, чтобы уложить его в постель. Это была ее давняя и трогательная привычка, от которой любой матери не так просто избавиться. Она показала ему прекрасную квартиру, расположенную над гостиной и лабораторией мужа, которую специально построили для будущего семейства Леона.
«Ты будешь жить здесь припеваючи, – сказала она, демонстрируя великолепную удобную спальню. – Тут вся мебель со скругленными углами, ни одного острого угла. Даже слепой мог бы здесь передвигаться без страха обо что-нибудь пораниться, а каждое кресло станет твоим другом. Тебе это обойдется довольно дорого, ведь мы специально выписали мебельщиков из Парижа. Но человеку должно быть хорошо в его доме, чтобы он не стремился из него сбежать.»
Это нежное материнское воркование продолжалось добрых два часа, и, как вы сами понимаете, они долго говорили о Клементине. Леон нашел ее очень похорошевшей, но не такой любящей, как прежде. «Черт меня побери! – сказал он, задувая свечу. – Такое впечатление, что между нами встал этот обложенный соломой полковник!»
Глава V
Любовные мечты и прочее.
Чтобы спать сном праведника, недостаточно иметь чистую совесть и хорошую кровать. Бедному Леону пришлось убедиться в этом на собственном опыте. После путешествия и приема гостей он вымотался, как солдат, вернувшийся из похода, и теперь лежал, словно сибарит, безмятежный, как пастух Аркадии9. И тем не менее до самого утра его мучила жестокая бессонница. Напрасно он ворочался с боку на бок, словно пытался переложить тяжкий груз с одного плеча на другое. Заснуть ему удалось лишь под утро, когда первые лучи солнца позолотили оконные ставни его спальни.
Заснул он с мыслями о Клементине и в сладком сне увидел свою любимую в домовой церкви императорского дворца. Она была в свадебном наряде и опиралась на руку Рено-отца, который по случаю брачной церемонии зачем-то надел шпоры. Леон шел за ними под руку с мадемуазель Самбукко. Грудь старой девы украшал орден Почетного легиона. Они уже подходили к алтарю, когда жених обратил внимание, что ноги его отца стали тонкими, как палочки. Он громко выразил удивление. В ответ господин Рено обернулся и сказал: «Они такие тонкие потому, что высохли, но не деформировались.» Пока отец произносил эти слова, лицо его постарело, черты лица изменились, у него выросли черные усы, и он сделался невероятно похожим на полковника. Началась церемония венчания. На галерее для певчих толпились тихоходки и коловратки. Они были ростом с человека, одеты, как певчие, и фальшиво жужжали гимн немецкого композитора Мейзера, который начинался такими словами: