– А у нас не растет?
– Почти нет.
– Жа-аль, – протянула Зера.
Мита опустила в воду очередное полотенце и подумала, что жалеет вовсе не о запасах мыльнянки, а об иссякающих заготовках лечебных трав. А еще она чуточку расстроилась, что не сможет в скором времени прогуляться по любимым местам и собрать вкусных ягод. Впрочем, ей оставалось только ждать, а терпения у нее всегда хватало на троих.
***
В нынешние неспокойные времена охотники были на хорошем счету. Пастухи нередко просили их отогнать или отстрелить хищников, таскающих скот. Среди дворян и зажиточных купцов всегда был спрос на пушнину и кожу, которую охотники добывали в северных лесах. Мясо диких зверей тоже ценилось высоко – как диковинное блюдо, которое непросто было достать. Из костей любили делать ножи и приборы – а кто-то даже носил украшения.
В общем, деньги у охотников водились. Правда, обратной стороной монеты была опасность промысла.
Митьяна каждый раз нервничала, когда отец уходил в лес. Он мог не ночевать дома по несколько дней – бывало два, а бывало и неделю. Травница не переставала думать о холодных ночах, о зверях, которые никогда не прочь полакомиться неосторожным человеком. Ей было страшно представить, что когда-нибудь он, охотник, сам станет кому-то добычей, что он переступит порог дома, зажимая ладонью страшные рваные раны.
Сама Мита леса не боялась – она ходила туда при свете солнца и нередко – в сопровождении отца. К тому же она прекрасно понимала, что Лииш и его обитатели по-разному относятся к травницу и охотнику. Мита приходила наполниться силой леса и принять его дары. Отец же был чужаком, который истреблял в лесу жизнь. Мита не верила в мстительность самого леса, но в нем хватало тех, у кого был повод точить на охотника зуб.
Впрочем, в свете последних событий, лес оказался закрыт для людей. Мита не представляла, что они будут делать, если это затянется.
Отец, похоже, старался не унывать. Когда травница вернулась с реки, он заканчивал со сбором товара на продажу.
– Ты собрался в город? – с порога спросила Мита.
Мужчина затянул последний мешок и обернулся к дочери. Глаза его улыбались, но она заметила в них проблеск грусти.
– Продам остатки с прошлой охоты. Лучше запастись на черный день.
– Сейчас же не спрос на меха. Ты сильно продешевишь.
– Знаю. Но нам придется покупать еду за деньги, пока история с волколюдами не уляжется.