– Валя, я хочу красную куртку, – говорю, – надеть.
– Ну и надевай.
– Нет, ты не понимаешь. Я почти её не носила, а тут надену. Мама-то поймёт, что я иду гулять точно не с тобой. А я же ей скажу, что с тобой, как обычно….
– А, вон что. Помнишь мои кеды?
– Рваные? Помню – помню…
– Так вот, мамка мне запретила ходить в них. Купила новые ботинки – противные такие – лакированные, ещё и с каблуком, и заставила носить. Я выхожу в них, кеды – с собой, и надеваю под лестницей. А противные ботинки кладу в камеру хранения в гастрономе, беру ключ, и всё!
– Ты – молодец, конечно, но одно дело – кеды с собой взять, а другое – куртку. Она же влезет только в чемодан!
– А ты под низ натяни красную куртку, а сверху эту надень!
– И на кого я буду походить – на чукчу?
Мы плюхаемся в большой глубокий сугроб.
– Валька, а помнишь, когда мы вместе учились, у нас был диктант, и ты написала не «рожь», а «рош»? А потом делали работу над ошибками, а ты говоришь: «Да я вообще не знаю, что это за рожь, что это за фигня такая!» А Алина Витальевна услышала, и долго потом повторяла – «Надо же, бабушка – преподаватель филфака, а внучка рожь фигнёй называет…»
– Если я и правда не знала, что это за фигня! Я же никогда не была в деревне – всё детство в «Контре» сидела….
И тут я увидела на Валькиной руке царапину, и удивилась: – До сих пор не зажило!
– Это всё твоя Мусечка!
– Да, «у меня кошка вредная», а я «мило улыбаюсь»!
– О боже… Знаешь, какой раз ты это говоришь?
– Стопятьсотмиллионный!
– Ещё скажи, что не телефон у его друга волшебный, а сам он волшебный.
– Скажу!
«Какая-то ты не такая. Ты точно с Валей идёшь гулять?» – спрашивает мама.
Детская площадка. Качели. Достаю косметику – стащила ночью из маминого шкафчика. Мелькают прохожие, и от каждого глупо закрываю косметику рукавом – они так смотрят, будто всё знают обо мне….
До встречи сорок минут. Варежки мешаются, пачкаются тенями для век. Снимаю. Руки околевают. Дрожат. Крашу ресницы. Смотрюсь в зеркало. Тушь размазана! Вытираю снегом. Вся щека чёрная. Болит.
На рынок! За торговые ряды. Спрятаться и плакать. Ну не встретились, ладно…. А, может быть, домой, умыться? Но там же мама! Увидит, и никуда не отпустит. А, может быть, отпустит? Но я всё равно уже не успею – пятнадцать минут осталось…. А, может быть, успею? Вдруг он дождётся? Бегу. Открывается дверь… «Ты только не кричи, пожалуйста, хорошо?»