– Заглядывал к ней в окно?
– Именно. Что еще он мог делать, стоя лицом к окну так долго? Только подглядывать.
– А временной промежуток у нас есть?
– В этом-то все и дело. Вчера ведь был Хэллоуин. Вы знаете, как это бывает…
– С трех до семи, в семь гасят свет.
По традиции жители Грейс-Виллидж гасят свет в семь, показывая, что время раздачи сладостей окончено. Ровно в семь все родители громко кричат: «Счастливого Хэллоуина!», а про себя небось шепчут: «Выметайтесь отсюда поскорее!» – и гасят наружный свет.
– Значит, наш таинственный соглядатай вряд ли бродил у нее под окнами до семи, – подытоживает Джейн. – Тогда бы его все видели. Все детишки, которые выпрашивали конфеты.
– Но как только настало семь…
– В семь в деревне началась самая темная ночь года, как обычно. И он мог стоять у нее под окнами сколько хотел.
– О’кей, что еще?
– Наш соглядатай двинулся ко входу, – говорит Джейн. – Ни на дорожках, ни возле гаража, ни у калитки следов не видно. Значит, он пошел от кустов прямо к двери. Над дверью особняка – кирпичный портик с каменной отделкой. У двери лежит коврик с фамилией «Бетанкур». Внешний свет выключен. Никаких повреждений на двери не заметно. Крыльцо каменное и довольно грязное, что неудивительно – кто тут только не натоптал за последние двенадцать часов, начиная с детишек, которые приходили за сладким, и заканчивая убийцей. Мы видим его следы на крыльце. Они куда отчетливее остальных отпечатков. Наверное, самые свежие. И на двери они тоже есть, шеф.
– На двери? Он что, бил в дверь ногами?
– Верно. Отпечатки чуть смазанные. Мы думаем, что он повернулся к двери спиной и от души колотил в нее ногой.
– То есть он так и вошел? Выбил дверь?
– Нет. Дверь не повреждена, косяк цел, дверная панель не перекошена.
– Значит, она сама его впустила.
– Значит, впустила.
– Впустила того, кто чуть не выбил ей дверь?
– Странно, да? Мы подумали, что, может, они были знакомы.
– Ха… Вижу, вижу тебя и слышу, ты, кусок дерьма!
Вот это уже похоже на шефа: он так водит автомобиль, что все, кто попадается ему на дороге, начинают бешено сигналить. Коп есть коп: он всегда думает, что ему на дороге все позволено, даже когда он не на службе.
– Извини, это я не тебе. Короче, не вызывает сомнений, что она знала этого типа и сама впустила его в дом.
– Может, он скандалил снаружи, – подхватывает Джейн, – а ей не хотелось, чтобы его слышали соседи.