Судя по всему, мать Саймона мне понравилась бы.
Два последних снимка сделаны незадолго до конца, когда Глори уже была прикована к инвалидному креслу и почти потеряла способность двигаться. Оживленное лицо застыло, взгляд потух, яркая улыбка сменилась кривой гримасой. Не знаю, зачем Саймон хранит эти фото. Два последних года ее жизни были тяжелы для всех, и незачем помнить ее такой, какой она стала тогда. Она сама не захотела бы, чтобы ее вспоминали такой, если, конечно, все, что я слышала о ней, правда.
Наверное, Саймон хранит их как напоминание о крушении.
* * *
Вот он, листок, наконец-то, в ящике с носками. Мне нужен пароль к трастовому фонду. Глори010455, имя и дата рождения матери.
Я спускаюсь вниз. Саймон оставил мне кофе в термосе. Запах изумительный. Кофе он всегда покупает отличный, в зернах. А сегодня перед тем, как варить, добавил в кофе немного специй для тыквенного пирога. Сейчас еще не сентябрь, но аромат сразу напоминает мне, что осень уже совсем скоро. Мое любимое время года. Наверное, поэтому он и выбрал эти специи. Такие маленькие знаки внимания очень в духе Саймона.
Мне жаль, что у нас так и не сложилось. Он живет в каком-то своем пузыре. Не знаю, то ли юриспруденция стала для него важнее всего после истории с его родителями, то ли он от рождения такой, но преподавать право, думать и говорить о праве, писать статьи о праве стало для него основой, даже страстью всей жизни. Он прямо светится, когда разбирает какую-нибудь сложную юридическую тему, раскладывает ее на простые составные части, чтобы объяснить суть, а потом снова собирает их воедино, точно новый организм лепит. Даже у меня дух захватывает, когда я его слушаю, хотя о законах знаю только из телевизора.
Говорят, что юриспруденция – это требовательная любовница. Неправда. Сердце Саймона держит в железных тисках она, юриспруденция, а требовательная любовница – это я.
По крайней мере, так я объясняю себе нашу проблему, хотя, наверное, просто пытаюсь свалить вину на Саймона. Ведь есть и другая причина, почему у нас ничего не вышло – дети. Саймон хочет детей, хочет настоящий брак, ядерную семью и все такое. Да, семейка, в которой выросла я, была точно ядерной, только в другом смысле, так что я в эти игры больше не играю.
Саймон говорит, что я просто боюсь, что страх перед родительством испытывают многие. Конечно, я боюсь. Боюсь искалечить их. Боюсь, что они вырастут такими же, как я. Да и чему я могу их научить? Какой ролевой моделью я для них стану? Вдруг я рожу, а потом окажется, что я не справляюсь? Что тогда? Ведь будет уже слишком поздно…