Сыну Прэма желала лучшей доли и готова была поддержать любое начинание Тобиаса, хотя мало интересовалась его жизнью. Иногда она помогала родителям в овощной лавке, по необходимости вела домашние дела. Но большую часть времени Прэма проводила в мечтах о сцене.
Стоик Санфа практически жил на работе и представления не имел, чем занимается его сын, но уверял себя, что Тобиас может увлекаться только часовыми механизмами и скоро обязательно поселится вместе с ним в мастерской.
Тобиас рос один. Родители занимались своими делами. Бабушки и дедушки всегда были где-то рядом и очень любили внука, но тоже не контролировали его жизнь. Тобиаса это вполне устраивало.
В четыре года он, худой голубоглазый мальчуган, впервые один отправился к морю.
Ями находился в десяти километрах от береговой линии. Но поездка по извилистому серпантину превращала жизнь любого человека в ад на четверть часа, а то и больше. Поэтому Тобиас шел пешком вдоль дороги по земляной тропе, окаймленной каменным отбойником в полметра. Он смотрел вниз, представляя, как срывается в пропасть и превращается в птицу, планируя на ветру к самому берегу. Потом он смотрел вверх. Над серпантином возвышались горы, на которые Тобиас однажды мечтал взобраться и показать всем, какой он храбрый.
Это был первый день за четыре года жизни Тобиаса, когда светило солнце дольше нескольких часов подряд. На небе не показалось ни одного облачка, пока Тобиас спускался по серпантину. А на подходе к морю начался дождь.
Тобиас устал, обгорел и насквозь промок, но энтузиазма не утратил. Он искупался в море и один раз даже чуть не утонул, что, опять же, не сильно его расстроило.
Тобиас лежал на песке и ловил ртом капли, когда подошла большая женщина в закрытом разноцветном купальнике:
– Где твоя мама, мальчик? Ты, случаем, не потерялся?
– Я здесь один. А мама дома. Она балерина и очень занята, – невозмутимо ответил Тобиас.
– Сколько тебе лет? Разве можно такому маленькому мальчику гулять одному, тем более в дождь? Замерзнешь и заболеешь. – Казалось, от беспокойства женщина стала еще больше.
– Я уже взрослый и не боюсь болеть, – гордо заявил Тобиас и поднялся на ноги, пытаясь стряхнуть с себя мокрый песок.
– Не боится он! А вот твоя мать… – начала возмущаться женщина, но мальчик ее уже не слушал.
Тобиас пару раз прошелся по бетонной набережной и отправился домой. Дождь то заканчивался, то начинался снова. Одежда не успевала даже слегка просохнуть. А еще этот песок! Он был в карманах шорт, в швах клетчатой рубашки, в ушах, во рту, в русых волосах…