Дед Эдуард с несколькими своими товарищами ступил за ограду из диких камней вслед за одетой в чёрное старухой. Она не кричала и не голосила только оттого, что ей не хватало воздуха. Ввалившийся рот судорожно открывался, испуская то стон, то хрип.
Посреди двора лежали два изрубленных телёнка, и кровь заливала камни вокруг них, а у самого входа, привалившись затылком к стене, лежал старик с обращёнными на солдат кровавыми ямами вместо глаз, очевидно, вывороченных штыком. Старуха охнула, выдохнула прерывисто, махнула солдатам, чтобы шли в дом, и повалилась подле старика. Осторожно обходя убитого, протиснулись в двери. В доме, в скудном свете подкровельного оконца увидели плавающую в крови молодую армянку с перерезанным горлом, а на груди у неё лежал младенец, из расколотой головки которого выпирал наружу мозг. И словно издалека услышал дед голос догадливого солдата, указывавшего на забрызганное кровью место:
– За ногу, да об стенку.
– Пошли, братцы, меня тошнит, – сказал другой солдат.
– Господи, твоя святая воля, что допускаешь такое! – снова послышался голос догадливого солдата. – Человек, братцы, хуже зверя – никакая тигра другую не убьёт за то, что она другой веры.
– Ладно тебе, дура, о вере рассуждать – нет никакого Бога! Книги читать надо!
– Врёшь, не было бы Христа, и мы бы были такими басурманами.
Дед вышел, шатаясь, едва не зацепив прикладом голову убитого старика. А рядом с ним испускала последний дух и старуха. Последняя судорога исказила её тёмное лицо, и она затихла.
– Упокой, Господи! Спасибо что не дал ей долго мучиться, – сказал тот же солдат.
Дед, покинув страшный двор и инстинктивно шагая туда, где было больше всего своих, не вполне был уверен, что сам жив. Когда он вновь обрёл способность воспринимать окружающее, то услышал изменившийся голос ротного:
– Ну, ребята, давно я в военной службе, давно знаю, что война есть зверство, но, чтобы до такой степени…
– Не сомневайтесь, ваше благородие, не такое ещё увидим. Антихристово время настало. Мир кровью умывается. Может мы ещё турок переплюнем, – ответил солдат, возразивший против Бога.
Приходили солдаты и приносили рассказы один другого страшнее.
В одном доме убили трёх детей – мал мала меньше – и нанизали на один кол, в другом находили изнасилованных, в третьем – изрубленных на куски.