Один дервиш рассказывал в ночной беседе:
Видел я во сне подобных Хизру[392].
Я спросил их: дозволенное дневное пропитание
Где мне добыть, чтобы не было в том греха?
680 Они отвели меня в гористое место,
Там с [деревьев в] роще стряхивали для меня плоды.
Мол, Бог сделал сладкими те плоды
У тебя во рту благодаря нашим усилиям[393].
Теперь ешь чистое, дозволенное, не считая —
Без головной боли, переноски [тяжестей], спусков и подъемов[394].
Потом у меня от той пищи обнаружился дар слова —
Вкус моих речей похищал умы[395].
Я сказал: «О Владыка мира, это – соблазн,
Надели меня даром, скрытым от всех смертных!»
685 Покинул меня [дар] слова – я взвеселился сердцем,
Подобно гранату, раскалывался от наслаждения[396].
Я сказал [себе]: «Если в раю ничего не будет
Кроме этой радости, которой охвачено мое существо[397],
Никакого блага больше и не пожелаю,
Не перейду от этого к грецким орехам и сахарному тростнику!»[398]
У меня оставалось от заработанного несколько монеток,
Зашитых в рукав джуббы[399].
Как он решил, мол, отдам это золото заготовщику дров, ведь я нашел дневное пропитание благодаря чудотворству шейхов, и как тот заготовщик дров обиделся из-за его тайной мысли и намерения
Один дервиш нес дрова,
Измученный и усталый пришел из леса.
690 Тут я сказал [себе]: «Я обеспечен дневным пропитанием,
Отныне у меня нет забот о пище!
Мерзкие плоды стали мне приятны,
Телу моему досталась особая пища.
Раз мне не надо думать о [собственной] глотке,
Сколько есть монет – отдам их ему!
Отдам это золото этому труженику,
Чтобы два-три денька он радовался пище».
А он проникал в мои мысли,