– Конечно, сыграй! – обрадовалась Аня.
– Ого, круто, давай! – подбодрил Сержант.
Ларс промолчал, но кивнул.
– Я, конечно, все понимаю, но вообще-то у нас программа уже составлена для выступления, – с лёгким, но явным раздражением в голосе отреагировал Влад. – Не так уж и много времени осталось до концерта, может, мы потом будем что-то другое слушать?
– К– к– конечно, без п– п– проблем, – смутился Стас, ругая себя за смелость.
– Да ладно тебе, Влад, пять минут послушать песню у нас есть, я думаю, – вступился за басиста Сержант, – мы все знаем, что Стас здорово играет. Ты поэтому его и в группу взял, помнишь?
– Давай послушаем, я уверена, что песня отличная, – Аня и правда была в этом уверена.
Почувствовав, что большинство может быть не на его стороне, Влад метнул взгляд на Ларса.
– Пусть сыграет, – пожал плечами тот, – это же недолго.
– Вот вам лишь бы не репетировать, – Влад не смог удержаться от ехидного комментария. – Играй уже, не томи, – кивнул он Стасу.
Аня и Сержант переглянулись. Иногда Влад бывал невыносим, это все знали.
Песня была хороша, и Стас играл хорошо. Настолько хорошо, что никакие язвительные комментарии не могли это изменить. Сержант восхищённо кивал головой, Ларс отвлёкся от ударной установки, а Аня улыбалась.
– Отлично! – почти в один голос сказали они, когда Стас хлопнул по струнам ладонью, закончив мелодию.
– Неплохо, согласен, – нехотя кивнул Влад, тем не менее, всем своим видов выражая неудовольствие тем фактом, что было сделано не по его указке, но осёкся, наткнувшись на взгляд Сержанта. – Хорошо, в следующую концертную программу добавим.
– Я могу тебе с текстом помочь, если хочешь – предложила Аня, – только название скажи.
– Потом, потом, всё потом, давайте репетировать! – Влад потерял терпение, – у нас выступление, оно что, мне одному нужно?
Все замолчали и начали репетировать.
Если вы когда-либо видели белые ночи, вы будете помнить их всегда, потому что белые ночи подобны морю. Не тому морю, которое огромными волнами разбивается о скользкие холодные валуны, обжигая тебя колючими ледяными брызгами и проникающим внутрь костей ветром; не то, к которому ты опасаешься даже подойти близко и которым предпочтительнее любоваться издалека, а ещё лучше – на экране телевизора; не то, от которого все твоё существо вздрагивает словом «опасность», нет. Такое море, которое вызывает ощущение безмятежности и покоя; море, по берегу которого хочется ходить каждый день; море, которое забирает печали и беспокойства твоего ума, набегая на песок так ритмично, что ты и сам не замечаешь, как начинаешь иначе дышать и иначе думать. Вы знаете людей, которые не любят такое море? Вот и я не знаю. Белые ночи, этот щедрый подарок суровой северной природы, нельзя не любить, они меняют ход твоей жизни и твоё ощущение самого себя в пространстве. Вечерние сумерки, голубоватое сияние, рассыпанное в воздухе тёплым летним вечером, заход солнца в полночь, – вы правда думали, что выражение «полуночное солнце» – это оксюморон? А когда большое оранжевое солнце, словно подрагивая в лёгкой дымке, наконец, уходит за горизонт, голубоватые сумерки сменяются сероватыми, но темнота не приходит, это не её время. Ближе к трём часам утра сероватые сумерки становятся серыми, и это самое тёмное время ночи, а потом наступает голубовато-золотистое утро. Вы скучаете, если долго не видели море? Если вы видели белые ночи, то по ним вы тоже будете скучать.