– Скопцы, – медленно произнёс Столбов, уставившись в пространство. – Вот дела! У нас в Туле скопцы!
– Но разве скопцы – это не мужчины? – с недоумением спросил пристава Филимонов.
– Как видишь, нет, не только мужчины.
– Кто такие скопцы? – прервал своим вопросом диалог собеседников Иван.
Филимонов и Столбов одновременно посмотрели на Трегубова, как на блаженного.
– Я знаю значение этого слова, – смутился молодой урядник. – Но почему они во множественном числе, и как женщины могут быть скопцами? Илья Петрович, объясните, пожалуйста.
– Ваня, – тяжело вздохнул пристав, – скопцы – это секта. Вместо Господа нашего, – Столбов перекрестился, – поклоняются антихристу своему, Селиванову, который первым придумал отрезать самому себе своё, гм, хозяйство. Ты про хлыстов-то слыхал, небось?
– Конечно слышал, в губернии община есть.
– Вот теперь, судя по всему, есть и община скопцов. Только если хлысты погрязли в распущенности и разврате, то скопцы, или как они себя называют «обеленные», или «голуби», наоборот, отвергают плотские утехи и саму плоть. Режут её себе и друг другу почём зря.
– И женщинам? – поразился Иван.
– Как видишь, и женщинам тоже.
– Но, если так, – глубокомысленно отметил урядник, – получается, чтобы иметь общину, им нужно вербовать туда всегда новых членов, поскольку сами они не могут иметь детей, как те же хлысты, например.
– Они и вербуют, Ваня, – мрачно подтвердил догадку урядника пристав. – Они и вербуют, и мы теперь получили эту проблему в нашем городе.
– Однако, осмелюсь заметить, что женщины не теряют детородной функции, при этой, хм, так сказать, операции, – заметил аптекарь.
– Постойте, – продолжал удивляться Иван, – я понимаю, что в мире полно сумасшедших, но кто же захочет, нет, кто позволит совершить такое с собой?!
– Есть такие, и, насколько я знаю, их немало, – сказал пристав.
– Но как?
– Как? Кого обманом, кого подкупом. Подпоили, пообещали… сделали. А назад-то пути уже нет.
– Господи! – побледнел Иван.
– Вот-вот, ты сам говоришь: «сумасшедших много», а потом эти новообращенные уже сами ищут новых. Так они и распространяются.
Трегубов, Столбов и Филимонов погрузились в тягостное молчание, которое через минуту нарушил пристав.
– А что по поводу самого убийства скажешь?
– Ничего необычного, – пожал тощими плечами аптекарь. – Орудие убийства – нож. Раны многочисленны. Они и потеря крови – и есть причина смерти. Думаю, что это они не сами себя. Самоубийство и убийство друг друга исключены. По крайней мере, в спину себя трудно пырнуть несколько раз, тем более, оставить там нож.