Он начал сердиться на дядю за то, что тот опаздывает к назначенному времени. Сегодня Петруччо было, что предложить нумизмату: 1 рубль 1998 года, выпущенный Московским монетным двором (ориентировочная цена – восемь тысяч обыкновенных рублей), и 2 рубля 2001 года без клейма монетного двора (в среднем шесть тысяч рэ). Весьма неплохой улов!
В этом месяце Петруччо, как обычно, не поленился пройтись с визитами по друзьям-знакомым, в семьях которых были дети-именинники. Результаты тщательного изучения содержимого детских копилок, как правило, с лихвой окупали стоимость небольших подарков их маленьким владельцам.
Столь же эффективно бывало общение предприимчивого Петруччо с трамвайными и троллейбусными кондукторами. К концу смены усталые тетки, сгибающиеся под тяжестью сумок с разнокалиберными монетами, с великой радостью принимали предложение обменять пару кило мелочи на невесомые купюры, за что сердечно благодарили доброго юношу.
Сегодня добычливый Петруччо твердо рассчитывал на дядину похвалу и на его же деньги – минимум, четырнадцать тысяч «деревянных». На ожидаемый гонорар у него уже были определенные виды, так что уходить восвояси не солоно хлебавши племянник непунктуального нумизмата не собирался.
Не обращая внимания на шорохи и стуки за дверью двадцатой квартиры, где все стояла свою бессрочную вахту вредная бабка (а пироги у нее уже подгорали!), Петруччо полировал мягкой бархатной тряпочкой мелкие медные монеты. Это были ничем не примечательные «десюнчики» и «пятидесюнчики», которым достаточно давний год выпуска – до одна тысяча девятьсот девяносто пятого – сообщал определенную нумизматическую ценность: в хорошем состоянии такие монетки стоили от двух до пяти рублей, то есть в несколько раз дороже номинала. Обычно Петруччо сдавал их дяде оптом, недорого, но все же с выгодой для себя. Буквально: мелочь, а приятно!
Дядя появился, когда трудолюбивый Петруччо до блеска натер шестую по счету монетку.
Солидный человек, серьезный коллекционер и – главное – человек весьма тучного телосложения, Игорь Николаевич Костин поднимался по ступенькам с такой скоростью, как будто серьезно готовился к международным соревнованиям по скоростному забегу на Эйфелеву башню. Впечатление усиливал «олимпийский» спортивный костюм, своим великолепием, вероятно, призванный скрасить неважную общую физическую форму спортсмена.