Командующие фронтами и флотами заявили царю о необходимости его отречения от престола «во имя спасения родины и династии, согласованное с заявлением председателя Государственной думы, как единственно, видимо, способное прекратить революцию и спасти Россию от ужасов анархии».
Под этим давлением 2 марта 1917 года, Николай II подписал акт об отречении в пользу своего брата Михаила. Последний же отказался от титула на следующий день, доверив судьбу престола Учредительному собранию, о формировании которого осенью 1917 года, объявило Временное правительство. Свержение монархии состоялось.
***
С 8 марта император и его семья находились под арестом, а позднее Временное правительство добилось ссылки государя, его жены и детей в Тобольск. Ну, а в октябре 1917 года к власти пришли большевики, и этим «радетелям о человечестве» даже поверженный государь-христианин был как острый нож в горле. Он был непереносим, невозможен. Они не могли не убить его. Ведь еще в апреле 1917 года Ленин заявлял: «Мы считаем Вильгельма II таким же коронованным разбойником, достойным казни, как и Николая II».
Они медлили с расправой, наверное, лишь потому что боялись народного возмущения, боялись общественной реакции при своей еще неокрепшей власти. Видимо, пугало и непредсказуемое поведение «заграницы». Во всяком случае, британский посол Д. Бьюкенен предупреждал еще Временное правительство: «Всякое оскорбление, нанесенное Императору и Его Семье, уничтожит симпатии, вызванные мартом и ходом революции, и унизит новое правительство в глазах мира». Правда, в итоге оказалось, что это лишь «слова, слова, ничего, кроме слов».
Долгие годы после екатеринбургского убийства распространялись слухи про то, что расстрелян был лишь один государь. Потом большевистские власти заявляли, что убийцы царя сурово осуждены за превышение власти. Да и позднее, практически весь советский период, была официально принята версия о «самоуправстве Екатеринбургского совета», якобы напуганного приближающимися к городу белыми частями. Дескать, чтобы государь не был освобожден и не стал «знаменем контрреволюции», его и пришлось уничтожить. Туман словоблудия скрывал тайну, а сутью тайны было спланированное и четко задуманное изуверское убийство.
Точных его подробностей и подоплеки не удалось выяснить до сих пор, показания очевидцев удивительным образом путаются, и даже обнаруженные останки царственных мучеников до сих пор вызывают сомнения в своей подлинности.