«Три месяца до самого Покрова не будет дождя», – сказал однажды Григорий односельчанам. И что же? Так и случилось: не было дождя, и люди плакали от неурожая. Узнав об этом, отец Феофан в умилении произнёс: «Вот вам и Илья пророк, заключивший небо на три года с месяцами», – и стал ждать случая встретиться с Распутиным. Встреча с Григорием произвела на отца Феофана большое впечатление, он считал его «истинным человеком Божиим, явившемся из простого народа».
Он представил Распутина великому князю Николаю Николаевичу и его супруге Милице, которая позднее свела старца с царской семьёй. 1 ноября 1905 года император Николай II записал в своём дневнике: «Познакомились с человеком Божиим – Григорием из Тобольской губ.». Распутин познакомился с царём в тяжёлую для России годину. Страну охватили политические забастовки. Создавались боевые группировки революционеров, жаждавших свергнуть самодержавие. Представители международного еврейского капитала, ненавидящие христианство и жаждущие полного контроля над финансами и природными богатствами России, готовили вооружённое восстание против царской власти. А представители русской интеллигенции из числа западников-либералов поддерживали это революционное движение, исходя, как им казалось, из великой идеи – «свободы, равенства, братства».
Идея эта активно внедрялась в сознание различных слоёв русского общества масонами, среди которых были и люди, которые искренне поверили, что воплощение этих лозунгов принесет русскому народу благо. Таким образом, идея царской власти стала считаться в среде либеральной интеллигенции устаревшей и не только мешающей, но и вредной для «мира, процветания и прогресса» в России. Такие настроения стали повсеместны и проникли даже в умы носителей государственной власти.
В обстановке отступления элиты русского государства от православной монархии царь Николай II искал опору в народе, который в своей массе верил в священность царя, как помазанника божия. Сам Николай 11 отличался глубокой набожностью, он правил Россией в очень тяжелое предреволюционное время и считал себя современным Иовом, обреченным на испытания. Писал дневники, в которых обливался слезами, видя, как страна катится под откос. А его жена жила в постоянном страхе за жизнь неизлечимо больного сына – наследника Алеши. Ему не могла помочь медицина и мать искала помощи у святых и «народных старцев».