) подтвердил заявленные Пантелеймоном Пономаренко и его окружением подозрения: в 1944 – 1945 годах было арестовано еще 126 участников минского городского подполья.
В ходе состоявшихся в 1942 – 1945 годов допросов было «установлено», что третий секретарь Заславльского райкома партии его предвоенного состава Иван Кириллович Ковалев летом 1941 года был завербован в Гомеле органами гестапо и в сентябре того же года прибыл в Минск для организации провокационного горкома. Об этом, в частности, показал на своем допросе в НКВД 23 марта 1943 года ведавший «паспортным столом» подпольного комитета Василий Сайчик.8
Член минского подпольного комитета Константин Григорьев, арестованный в 1944 году, сообщал следователю, что первые подозрения в отношении Ковалева у них с Казинцом возникли в конце января 1942 года, когда Ковалев рассказал им, как в конце лета 1941 года был арестован немцами под Гомелем. Под стражей, с его слов, он находился четверо или пять суток, а затем без какой-либо проверки был освобожден9, что также вызывало подозрение в его адрес.
Показания против Ковалева дали и другие выжившие подпольщики из числа его соратников. Член подпольного горкома Алексей Котиков, арестованный в ноябре 1942 года, на первых допросах в НКВД сообщал, что в марте Иван Ковалев, зная о начавшихся арестах, никого не предупредил об опасности и скрылся из города. Он отсутствовал около полутора месяцев. А в мае того же года через связную «Тетю Нюру» (Анна Ширко) Котиков получил от «начальника партизанского отряда Жоржа» (так в тексте – Е.И.) письмо, в котором тот известил его, что Ковалев провокатор, связан с гестапо10.
Константин Григорьев также упоминал о том, что секретарь горкома, зная о готовящихся арестах, не предупредил об этом подпольщиков. На этой почве у них с Казинцом произошла ссора с Ковалевым, после которой тот некоторое время скрывался за пределами Минска11.
Как видно из сказанного, подозрения в адрес Ковалева носили по большей части общий характер, в основном они констатировали некоторые противоречия во взаимоотношениях минских подпольщиков и базировались на пересказе сообщений третьих лиц о контактах Ковалева с врагом. При этом большинство свидетельств не поддавалось проверке. Связная горкома «Тетя Нюра» погибла в минской городской тюрьме в ходе осеннего разгрома подполья, а «начальник партизанского отряда Жорж» и вовсе являлся фигурой полумифической: о его письме нам известно лишь из показаний Алексея Котикова. На допросе во втором отделении следчасти управления Особых отделов НКВД СССР 18 января 1943 года Котиков показал, что познакомился с «Жоржем» в начале марта 1942 года, виделся с ним 2 – 3 раза, фамилии, имени, отчества и его прошлого он не знал. В апреле 1942 года «Жорж» уехал в Западную Белоруссию, вступил там в партизанский отряд, с ним Котиков вел переписку. В одном из писем «Жорж» предупреждал Котикова о том, что Ковалев является провокатором и советовал его остерегался.