Снегопад, одевший сосны и ели в белые одежды, легкая капель с заснеженных сосен и понуро опущенных под тяжестью снега еловых лап, и лесное безмолвие в других обстоятельствах может быть и радовали глаз, но Ивану было не до природной красоты. И тишина не придавала ему спокойствия. Наоборот, по мере продвижения вперед он чувствовал в себе растущую необъяснимо тревогу.
«Где же это чёртово болото? Ага вот оно! А вот и первая веха!» – Иван ступил на тропу. Хорошо, что не было проливных дождей, тогда бы пришлось скакать по намокшим и скользким кочкам. А сейчас, слава богу, можно было спокойно, но внимательно, передвигаться от вехи к вехе. Вот она – последняя веха! Иван поднял глаза от земли и почувствовал, как ёкнуло сердце. Ёкнуло оттого, что что-то было не так. Что-то здесь не так! Что-то важное! Зрительная память быстро определила, что было не так. С этого места должен быть виден вдалеке купол Лунёвского храма, возведенного на возвышенной деревенской околице. А теперь купола нет! Его нет!! Может быть его не видно из-за снегопада? Иван бросился по пологому, ниспадающему к болоту склону, вылетел наверх и ахнул. Не было не только купола, не было и самого храма, и деревни Лунёво тоже не было! Не было! Кое-где торчали вверх печные трубы и всё! Всё! Тишину нарушало только доносящееся издалека карканье воронья. Перед Иваном расстилалось поле неубранного подсолнечника. Торчащие высокие бодылья с наклоненными словно в трауре черными сверху присыпанными снегом головами дополняли картину, придавая ей зловещий вид. Равнодушный снегопад пытался прикрыть страшную картину.
За пять месяцев пребывания на войне ему не раз доводилось шагать через свои разрушенные города и выжженные деревни, испытывая и боль, и злость, и ненависть, но эта картина своей безжизненностью и безмолвным трагизмом потрясала.
Иван бросился по полю к деревне с одной мыслью: «А люди? Где люди»? Запыхавшись добежал до крайнего дома, вернее до того, что от него осталось. Из-под завала обгоревших бревен еще вился дымок. За завалом среди нескольких низкорослых посеченных пулями и осколками яблонь рядом с искореженным пулеметом лежали припорошенные снегом трупы. «Наши, – определил Иван, – засадой дорогу перекрывали»
Метрах в ста на въезде в деревню на обочине дороги громоздились остовы трех сгоревших машин и лежащее на боку бронированное чудовище. Иван пригляделся. Из люка бронемашины свисало наполовину высунувшееся тело. Подбежал поближе, шуганув стаю ворон, разглядел с десяток убитых немцев около машин и подумал: «Торопились немцы! Куда? Ага! Торопились выйти к Михайловке с другой стороны, чтобы взять наш полк в клещи и захватить узловую железнодорожную станцию. Так торопились, что даже мертвых своих не забрали, собрали только оружие!»