Что же, это было для моего дела как нельзя кстати. Счастливое стечение обстоятельств, так сказать. Я потратил на разговор полтора часа, зато в это время смог продумать и даже рассмотреть пути подхода.
Ночью можно было проникнуть без особых проблем – я даже с помощью проволоки сумел подтянуть и вытащить из оконных щеколд задвижки. Металлические штырьки с трудом вышли из покрашенных скоб. Всё-таки привычка оставлять форточку открытой подвела Чикатило.
Я бы вошел и раньше, но прогуливающиеся по ночному воздуху молодые парочки спугнули меня. А одна парочка даже уселась на лавочке, где ещё днём я сидел с бабушками. Парень с девушкой занялись любовным курлыканьем, а я терпеливо ждал в кустах шиповника.
Если бы эта парочка не смылась, то мне пришлось бы откладывать проникновение в дом маньяка. Но, Фортуна и в этот раз мне улыбнулась – с первыми лучами солнца пара исчезла, словно утренняя роса.
Залезть в окно было делом техники. Пока ещё советские граждане под играющий гимн размыкали глаза, я разомкнул окно и бесшумно проник в квартиру.
И вот теперь, сижу перед человеком, который не совершил своего первого убийства, но уже начал приставать к девочкам в интернате, в котором преподавал. Пока что его дьявольские наклонности были в зарождающейся стадии, но… Я решил, что их нужно пресечь заранее. Чтобы не находили растерзанную девятилетнюю девочку возле моста через реку Грушевку. Или чтобы не убивались родители двенадцатилетней девочки , а потом ещё семерых детей в возрасте с девяти до шестнадцати. И остальных…
Чтобы не расстреливали из-за него других людей, ложно обвиненных и с выбитыми показаниями. Чтобы могли жить пятьдесят шесть людей, которых нашли изуродованными, порой изнасилованными, и даже со следами каннибализма.
Может быть я не прав, ведь я не судья и не имею права судить до совершения всех этих преступлений, но…
– Три-четыре, продолжаем. Наклониться, выпрямиться. Наклониться, выпрямиться, – вещало радио.
Ну что же, продолжаем, значит, продолжаем.
Я вдохнул, выдохнул и встал со стула. Подойдя к мужчине, я тронул того за плечо. Он вздрогнул и тут же открыл глаза.
Моя ладонь сразу же накрыла ему рот. Чикатило испуганно заморгал, задергался, но я прижал палец к губам:
– Тихо, не нужно криков. Я сейчас кое-что скажу и уйду. Ты не будешь кричать, хорошо? Кивни, если понял.