Я сидел с приклеенной улыбкой. Три лука? Один репчатый, второй зеленый, а третий какой? И что мне с ними делать?
– Первый! Жареная курица, – продолжил модельер. – Как вам такое?
Мне предстоит пройтись перед публикой, неся в руках блюдо с готовой цыпой, которую окружили головками лука?
– Без проблем, – кивнул я.
– А вы мне нравитесь, – улыбнулся фон Блюмен, – не капризничаете, демонстрируете настоящее мужское отношение к вопросу. Пацан пообещал – пацан сделал. Сейчас такое редкость. Второй лук! Черная икра! Согласны?
Я молча кивнул. Нет труда сбегать туда-сюда с банками.
– С вами отлично иметь дело! – восхитился Эдик. – Надеюсь, третий лук так же быстро утвердим. Латтэ! Это такой кофе! Как вам?
– Согласен, – ответил я.
Трубецкой фон Блюмен бросился к Николетте:
– Дорогая, он замечательный, восхитительный, характер ангельский, внешность Аполлона, спасибо за расчудесного Ива!
Я попытался понять, кто такой Ив, но тут маменька решила высказаться:
– Посмотрим, как дело пойдет дальше. Когда первая примерка?
Эдуард переместился ко мне.
– Первый лук со мной. Если располагаете временем, можем прямо сейчас примерить. Чтобы понять, где ушить, расставить, поправить. Клянусь всем самым дорогим, больше часа у вас не отнимем.
– Он готов, – решила вместо меня маменька.
Я стоял молча, не понимал, что примерять. Поднос в руке, дабы понять, как держать курицу и все остальное?
Трубецкой фон Блюмен молитвенно сложил ладони:
– Душа моя, Ив, соглашайтесь. В городе ужасные, страшные, невозможные, адские пробки. Если сегодня примерка не получится, вам придется ехать в ателье! Компронэ? Три часа в ужасных, невозможных, страшных, адских заторах! В толпе автостада, а оно хуже метростада! Около вас окажется дешевенький «Мерседес», за рулем дядька в шерстяной шапке. Вас стошнит от его вида! Пожалейте себя! Сейчас живенько прикинем один лук, и свободны, никуда не едем, время не теряем. Компронэ меня?
– Компронэ, – кивнул я, – компронэ!
Эдуард заломил руки.
– Никки! Он мой герой! Красавец! Умница! Рост как у Наполеона!
Я постарался не рассмеяться. Император Наполеон Бонапарт не дотягивал двух сантиметров до метра семидесяти. Я намного его выше.
Но высота тела не есть высота таланта и духа. Мне никогда не стать императором Франции, не положить к своим ногам полмира. Маменька считает меня никудышным сыном. Вот дети Куки, Зюки и других неизменных участниц маменькиных суаре – вот они прекрасные. Никакого значения не имеет то, что эти мужчины не зарабатывают ни копейки. Они же творческие личности. Один вот уже тридцать лет пишет книгу, никак не завершит рукопись, но она «шедевр, шедевр, шедевр». Второй – режиссер, он не поставил ни одного спектакля, не снял фильм, но «мальчик» – «гений, гений, гений»!