– Салют, ребята! – поздоровался с ними Булавин.
– Привет! – ответил нагловатым голосом пацан, сидевший на лестничной ступеньке.
Одной рукой он обнимал подвыпившую девицу, а в другой держал гитару. В глаза бросались его большие кулаки с мозолистыми костяшками пальцев. Звали парня Михаил Осинов.
– Миха, знаешь его? – спросила Осинова его подруга Эльмира Тукаева.
– А, кажется знакомое лицо. Эля, помнишь, я тебе рассказывал, как весной с нашими старшими подрался дембель? – ответил вопросом на вопрос Михаил.
– Ну да, было дело.
– Так вот он и есть этот дембель.
– Да? – произнесла удивлённым голосом девушка.
Остальная часть компании располагалась тут же между этажами, с интересом слушала разговор.
– Ребята, вы случайно не знаете, куда пропала Яна с третьего этажа? – спросил Булавин.
– Уехала она. – ответила Эльмира.
– Куда?
– Откуда мне знать? Она не сказала. – на лице девушки появилась ехидная улыбка. – Видела только, как Ростовская с чемоданами садилась в такси.
1 мая 1988 года.
– Стоп, стоп, музыка, остановите этот ритм! – мелодичное пение эхом разлеталось по широким дворам.
На скамейке, в тени высокого тополя, возле подъезда обычной советской панельной девятиэтажки сидела беззаботная девчонка восемнадцати лет. Закинув ногу на ногу и немного согнувшись, она тонкими пальчиками ставила аккорды и напевала дворовые песни. Длинные густые чёрные волосы ниспадали на её округлые плечи и немного прикрывали высокие скулы на красивом лице. Большие зелёные глаза смотрели задумчиво куда-то вдаль, а небольшой курносый нос был горделиво вздёрнут вверх. Из-под лёгкого платья в черный горошек выглядывали белокожие стройные ноги.
Неподалеку от неё в детской песочнице играл мальчик. Он был один и это обстоятельство его нисколько не смущало. Малыш возился с экскаватором и увлеченно загружал песок в кузов игрушечного грузовика.
– Леонид, домоооой! Пора обедать! – раздался приятный женский голос из окна соседнего дома на противоположной стороне двора.
– Мама, сейчас. – недовольно откликнулся мальчик. – Еще немного…
Леониду Смургину только-только исполнилось шесть лет, однако на вид он казался гораздо взрослее. Взгляд его был дерзким и серьезным одновременно. Казалось, что в маленькой голове блуждают совсем не детские мысли. И занят он столь важным делом, что отвлекаться на какой-то обед ему совсем не хотелось. Через минуту снова из окна раздался голос матери: "Леонид! Сколько можно тебя звать? Еда уже стынет".