– Возьми просекко, вон ту, – она кивнула на верхнюю полку, почесала свой носик и добавила, – лучше две.
Макс достал бутылки, вцепившись в них, как в гранаты, будто под танк собрался и, так с ними и бегал по залу магазина, за рыскающей в поисках чего-нибудь съедобного, Вероникой, размахивающей густою шевелюрой и распахнутой шубой.
Съедобным, по её мнению, оказался сыр и шоколад.
Подъезд старого дома пы́хал клубами мутного пара, от чугунных батарей валил жар, а из покошенных рам, некрашеных с того века, сквозила стужа. Всё это небрежно смешивалось как в салате на скорую руку, в такие крупные куски, поэтому одной щеке было холодно, а другой жарко. Вероника цокала каблучками по затёртым ступенькам, Макс, соответственно, припустил за ней, позвякивая бутылками в полиэтиленовом пакете. Широкие перила утопали в тумане, что придавало им ещё большее сходство с горной извилистой дорогой, убегающей далеко за облака. На крутом витке облупленного серпантина, Макс задержал своё внимание и средь ошмётков бурой краски узрел два сердечка, вплетённых одно в другое. Приписав этот символ любви на свой счёт, выстроив знаковую параллель, он прибавил прыти и поскакал по лестнице ещё проворнее, неуклюже болтая пакетом так, что бутылки уцелели чудом, не раз поцеловав бетон.
На последнем этаже возле чердачного трапа на коврике с приветливой собачкой у коричневой деревянной двери, возрастом самого дома, Вероника остановилась и объявила:
– Пришли, – и толкнула старушку дверь.
В квартире было тепло, но темновато, мягко говоря. Макс посмотрел вверх, оценивая высоту потолка: «да, чуть ли не четыре метра, а то и больше, с кондачка лампочки не поменяешь».
Она поймала его взгляд на люстру и прочитала мысли:
– Озадачился, как я лампочки меняю? Так я их не меняю, – Вероника сняла шубку и стряхнула снег.
– Как это?
– А вот так. Жду, когда последняя перегорит.
– А потом? – Макс взял её шубку и повесил на вешалку.
– Не знаю, – Вероника пожала плечами, – уеду куда-нибудь.
– Куда? – Тревожно спросил Макс, прилаживая свой пуховик на соседний крючок.
– Туда, где светло и хоть что-то светит, – она достала из тумбы плюшевые синие и розовые тапки. Небрежно, сбросила сапожки, скользнула в свои розовые шлёпки, взяла пакет с добычей и зашаркала на кухню.
Там она вовсе не стала включать свет, а зажгла свечи.