– Да как он смеет, этот выскочка сморчок, на мой кусок раскрывать свой мерзкий роток!… Я тут можно сказать, жизнь положил, выстрадал всё, а он лишь прикинулся мной и всю мою клиентуру под себя подмял!… Да ещё и себе зазывал поставил, чтоб вообще меня в гроб загнать, разорить, загубить!… Нарушил наши купеческие, неписаные, незыблемые законы: «Никогда не становись у старшего на пути, поперёк его не иди, и не смей перебивать у него товар». «Уважай купеческую честь, торгуй по совести, а не по алчности»… – возмущённо пожаловался он своему приказчику, при этом смотря в окно, и видя, как на противоположной стороне торгового ряда бегает зазывала и уговаривает всех зайти в лавку к конкуренту.
Честно говоря, приёмчик этот запрещённый, даже подлый, и за такие дела в другие бы времена выскочку просто побили бы. Однако не в этот раз, ибо Прокоп Кузьмич решил действовать по-другому, ведь он человек бывалый, опытный, и к тому же терпеливый. Он знал, что порой сдержанность в торговом ремесле помогает сберечь миллионы. Вот и не стал пылить сгоряча, не бросился сходу громить лавку конкурента, как это сделали бы другие купцы, а наоборот, спокойно собрался, прихватил с собой графинчик своей фирменной, сладкой наливочки, взял отборных имбирных пряников, и пошёл в гости к конкуренту.
Разумеется, Прокоп знал этого молодого выскочку, ведь тот давно уже крутился на ярмарке; сначала ходил с лотком, свистульки продавал, потом затесался в торговые ряды к обувщикам, сапогами промышлял, так постепенно, потихоньку попал он в приказчики к одному старому купцу. К сожалению, тот купец действительно был одинок, не нашлось у него ни жены, ни детей, ни других родных, да и сам он уже сильно болел и с делами управлялся плохо, вот и взял себе помощника. Привязался к нему, прикипел, но долго это не продолжалось, вскоре болезнь взяла верх, и старичок помер, а всё торговое дело по наследству перешло к помощнику, почитай задарма досталось.
Вот тут-то и показал наследничек своё истинное лицо, сразу нарушил неписаный купеческий кодекс, моментально соорудил точную копию лавки Прокопа Кузьмича и составил ему конкуренцию. Кстати, он уже давно затевал такую аферу, вот только при старом-то купце не посмел такую гнусность провернуть, а как того не стало, так мигом удосужился, не на шутку разошёлся. Наглый паренёк оказался. А звали его Гордей, что вполне соответствовало его внутреннему содержанию, недаром же говорят, «Гордей – охочий до чужих коней», это как бы намёк на нечистоплотность носителя сего имени, то бишь до чужого добра жадный, да к тому ещё и гордыней хворает.