И я бы рада, чтобы козла нашли и наказали, но нервы и здоровье папы мне все-таки дороже. Тем более что этот преследователь ничего мне не сделал. А два раза в такие ситуации не попадают ведь, да?
– Прости, пап, я просто очень крепко спала, у меня и правда температура, кажется, – выдыхаю я, и отец окончательно оттаивает. Пока он уходит в ванную, чтобы найти градусник, я быстро, хотя в моем состоянии это очень сложно, переодеваюсь в домашнее и даже успеваю нырнуть обратно под одеяло. Фух! Удалась шалость. Потому что папа не понял бы, если бы увидел, что сплю не в домашней одежде. Придумал бы себе все что угодно, кроме того, что убегала от маньяка и вырубилась на нервах без сил.
– Вот градусник, – протягивает его мне, – я на кухне, сделаю тебе чай. Я сегодня ненадолго, Дарья, работы полно.
Как будто он хоть когда-то приезжает надолго… Он работает слишком много. Чересчур. Папа всю жизнь пахал, чтобы прокормить меня и иметь возможность ни в чем меня не ограничивать. Мама бросила нас, когда мне было семь, и с тех пор папа землю роет, чтобы у меня было все. И у меня правда все есть. И на самом деле отец выстроил свою карьеру так, что ему не обязательно работать так много, но вот привычка пахать никуда не уходит, и он все так же работает с утра до вечера. Лучше бы женщину себе нашел… Он у меня такой красивый! Да толпами бы падали, если бы он только решил, что ему нужны отношения. Но… раньше он боялся меня обидеть тем, что приведет в дом женщину, а сейчас, говорит, привык один. А мне грустно от этого. Он хоть и противный, но очень хороший.
Градусник пищит, заставляя меня вынырнуть из мыслей. Держу его еще секунд двадцать, достаю, и картина маслом: тридцать восемь. Как всегда… Радует одно: обычно температура, вызванная нервами, проходит на следующий день. Надеюсь, так и будет. Потому что болеть я сильно не готова. Во-первых, это скучно. Во-вторых, хватит и того, что во-первых. Живу одна, толпы друзей у меня нет, только Сашка, но она живет далеко, да и заражать ее не хочется. Еще был Антон, но… Боюсь, общение наше уже явно не на той стадии, когда он мог бы приезжать ко мне с апельсинами.
Телефон жужжит на тумбочке, поднимаю его и улыбаюсь: Антон. Только подумала о нем. Спрашивает, в порядке ли я. Заботливый… повезет той, кто не проворонит свое счастье, как это сделала я. Сама виновата. Нечего жалеть теперь.