Особенно интересно было прочитать главу, посвященную Мишелю Уэльбеку и сравнить впечатления Барнса со своими собственными. Барнс несколько снисходительно, что в его положении вполне естественно, говорит о «дерзости» Уэльбека и его мизантропии и презрении к литературному официозу. Барнс возглавлял жюри Ноябрьского литературного конкурса, когда главный приз был присужден Уэльбеку, после чего произошел громкий скандал, конкурс покинул спонсор и пришлось даже запускать его заново как Декабрьский. Ведь в упомянутом произведении автор обрушивается на всех: Форсайта, Гришэма, Ширака, на Францию, на художников, мусульман, женщин, на самого себя. «Именно в отношениях с другими людьми мы получаем ощущение самих себя, и именно это в основном делает наши отношения с другими невыносимыми» (Уэльбек). Барнс делает вывод, что это – следствие греха отчаяния – который усугубляется, когда грешник – гедонист. «Уэльбек – умный человек, но далеко не умный писатель» – неожиданно заявляет Барнс. Возможно, но сам Барнс признает, что в «Платформе» Уэльбек задает массу серьезных и трудных вопросов: «Таков ли на самом деле секс? Такова ли любовь? Таковы ли мусульмане? Таково ли человечество? Депрессия у Мишеля или ею полон мир?» Каждый читатель, наверное, отвечает по-своему.