Коста тут же ощутил, что рубашка его по бокам выбилась из брюк, а от него самого, должно быть, несет спиртным.
Рядом с Эмином стояла девушка. Тонкая, темноокая… хотя в глазах ее было столько веселой энергии, что сперва они показались Косте светлыми. Жену дяди – Анну, до сего вечера Коста видел только в телерепортажах. Мать с бабушкой никогда не обсуждали ее при нем. Отец же иногда, когда Коста заскакивал к своим на дни рождения, рассказывал о виденном в ее передачах, особенно, если речь шла о Кавказе, о его родной Осетии. Коста подозревал, что тем самым отец как мелкими стежками пытался соединить два крыла одной семьи. Но ответа на свои скромные старания не получал, мама и бабушка неизменно поджимали губы и опускали глаза. Отец не настаивал и тихо улыбался. Улыбался он всегда тихо.
Сейчас, взглянув Анне в лицо, Коста невольно задержал дыхание, как при вираже на кукурузнике.
Когда она улыбалась, верхняя губа обнажала верхний ряд белых зубов, а уголки губ взлетали к длинным ямкам на щеках, что сообщало ее облику нечто полинезийское.
Коста выдохнул и при втором взгляде отметил, что, если не считать крупного рта, черты лица у нее классические – большие глаза, прямой нос.
«Удивительно, – пришло на ум Косте, – родиться с такой инопланетной красотой и не испоганить ее жеманством или силиконовыми губищами».
Как заморская принцесса стояла она перед ним: красное платье в пол, серьги почти до плеч. Короткие темные волосы зачесаны назад.
Коста отвел глаза. И только теперь заметил на столах вазы с лавандой – приметой молодого крымского лета.
Слева Соколов втянул живот, икнул, но не сдался. Выпятил грудь и постарался казаться выше.
– Добрый вечер, – дядя говорил по-русски почти без акцента. – Позвольте поздравить вас обоих с достойным финалом.
Насмешливые огоньки плясали в глазах Эмина интенсивней обычного – влияние жены на осанку Соклова от него, судя по всему, не ускользнуло.
– Мне понравился ваш роман, Алексей… Динамичный. Хотя я не знаток фэнтэзи.
Соколов открыл было рот, но его опередил председатель жюри:
– А вот, позвольте п'едставить – Антон Зудин, талантливый молодой критик! Талантливейший! Я рыдаю, когда читаю его рецензии! От восторга… а иногда от ст'аха – вдруг ему не понравится моя писанина.
Вокруг с готовностью засмеялись.
– Очень приятно, – кивнул Эмин, – читал ваши рецензии.