– Ну, если тебе надо, могу за тебя подежурить, – предложила Марина.
– Ой, правда? Ну, я быстро… – и Саша вылетела из приемной.
Почти тут же снова зазвонил телефон. Марина сняла трубку.
Звонил босс.
– Вы передали Неждановой о переносе сегодняшней встречи? – сухо осведомился он.
Все на студии знали, что босс не узнает голосов по телефону, и сейчас был уверен, что разговаривает с Сашей. Разубеждать его Марина не стала, изобразив голосом смущение и неуверенность:
– Нет, Никита Андреевич…
– Что значит – нет? – раздраженно переспросил босс.
– Вы понимаете… она просила никому не говорить… но я ей все непременно передам… позже…
– Что – не говорить? – босс повысил голос. – Что значит – позже? Что вы там лепечете? Что вы мнетесь?
– Дело в том, Никита Андреевич, что к ней… к Неждановой… приехал какой-то мужчина, и они вместе уехали… и телефон она выключила… но она через час вернется, и я ей обязательно передам… Ой! Она ведь просила никому не говорить…
– Черт знает что! – рявкнул босс и бросил трубку.
Едва дождавшись возвращения Саши, Марина покинула приемную и проскользнула в коридор, на двери перед входом в который висела табличка: «Осторожно, окрашено». За дверью действительно работала бойкая девица в заляпанном краской комбинезоне. Она уже заканчивала перекрашивать стены в жизнерадостный ярко-зеленый цвет. Запах краски здесь был просто непереносимый, малярша работала в респираторе.
– Вас срочно просил зайти завхоз! – сказала ей Марина.
– Что еще ему понадобилось? – фыркнула та, снимая респиратор.
– А я знаю? – Марина пожала плечами. – Просил зайти и сказал – срочно!
– У них все срочно! – проворчала девица, однако поставила кисть в банку с водой, вытерла руки и отправилась на поиски завхоза.
Марина знала, что поиски эти будут долгими – главным свойством завхоза Иосифа Ивановича была его неуловимость. Его так и называли на студии – неуловимый Джо.
Едва малярша свернула за угол, Марина взяла одну из банок с краской и спрятала ее в кладовку. Туда же отправила и табличку, которую сняла с двери.
После обеда Марина наведалась в костюмерную. Костюмерша Лиля сидела перед банкой с черничным вареньем и задумчиво смотрела на ложку. Лиля была беременна, и вся студия была в курсе этого ее состояния. Впрочем, не заметить его было сложно.
– Как самочувствие? – вежливо осведомилась Марина.