Вздрогнув, Решетников распрямился во весь рост и с опаской покосился на дверь. Балансируя на грани обморока, почти ничего не видя из-за слез, стоящих в глазах, Лиза тоже невольно посмотрела в ту сторону.
Крик застрял где-то в горле. В дверном проеме возвышался Макар Зарутский. Лицо его напоминало непроницаемую маску.
Анатолий тут же затараторил, явно сражаясь за дыхание:
– Наконец-то, бать! Я уже волноваться начал. Я все сделал, как ты велел. Подсыпал порошок им в еду и в питье. В доме все уснули. Девчонка тоже вот-вот вырубится. Что будем делать да…
Мужчина остановил его жестом и глухо произнес:
– Подойди!
Решетников подчинился. Остановившись на расстоянии вытянутой руки от своего приемного отца, он застыл, ожидая от того дальнейших действий.
– То, что ты сейчас сказал, – правда?
– Я…
– В глаза смотри!
– Из-за нее страдали мы оба, – еле слышно проговорил Анатолий.
Макар же, сжав губы в тонкую линию, заявил:
– Ты ведь не ее убил, Толя. Ты меня убил.
– Она была…
– Моим воздухом! – прогромыхал Зарутский так громко, что захотелось немедленно прикрыть уши. Да только Лиза не могла и пальцем пошевелить.
Понурив голову, Решетников виновато протянул:
– Мне жаль. Я снова оступился. Бать, прости меня!
Мужчина грустно улыбнулся, пристально вглядываясь в лицо человека, которого вырастил. Которого воспитал. Его глаза неестественно блестели. Будто слезились от зверской, неописуемой боли. Наконец, раскрыв объятия, Макар притянул Толю к себе. Крепко сжал. Ободряюще похлопал по плечу.
– Я прощаю тебя, сын! – прозвучало хрипло. – Прощаю!
А потом раздался страшный хруст, и Решетников безжизненным бревном рухнул на пол: Зарутский молниеносным движением свернул ему шею.
Но Лиза не смогла даже закричать. Она провалилась в спасительную пустоту.
В то же время…
– Ну, как ты? Полегчало немного?
Несмотря на летний зной, Вика обхватила себя руками и зябко поежилась. Не было нужды оборачиваться. Она и так прекрасно знала, кому принадлежит голос, раздавшийся у нее за спиной. Кирилл. Приемный сын Прокурора. Все разъехались в срочном порядке несколько часов назад.
Из мужчин в доме остались только он да четверо вооруженных охранников. Но последние на территорию двора не совались. Патрулировали периметр.
Ирина Павловна тоже осталась. Она не отходила от Валентины Степановны – бабушка Лизы находилась на грани сердечного приступа из-за всего… случившегося. А Вика… Ее по-прежнему трясло. По-прежнему лихорадило. По-прежнему в груди жгло и точно кислотой все ее внутренности разъедало. Животный ужас все сильнее стискивал в своих стальных объятиях.