Студентом он написал несколько «многонаселенных» эскизов в традиционном стиле, самым ярким из которых стал «Пир Валтасара». Но своей первой самостоятельной картиной Суриков считал «Памятник Петру I при лунном освещении». Его притягивал Медный всадник – величественный и грозный, осыпанный снегом. Эту картину купил всё тот же Кузнецов – первый и единственный меценат Сурикова. Настоящего учителя в академии он не обрел, но занимался усердно, даже получил золотую медаль за картину на заданную тему – «Милосердный самаритянин». Конечно, он радовался награде, которую с гордостью подарил Кузнецову.
За картину «Апостол Павел объясняет догматы веры в присутствии царя Агриппы, сестры его Береники и проконсула Феста» в 1875 году он получил звание классного художника 1‑й степени – неплохое начало для будущего академика. Вместо стажировки в Италии Сурикову предложили расписывать московский храм Христа Спасителя – дали ему тему истории Вселенских соборов. За это хорошо платили – и молодой художник решил подкопить для будущих лет свободного творчества. Он приехал в Москву летом 1877 года с готовыми эскизами. «Я хотел туда живых лиц ввести. Греков искал. Но мне сказали: если так будете писать – нам не нужно. Ну, я уж писал так, как требовали», – вспоминал Суриков. За работой художников следила специальная комиссия – чтобы никто не нарушал единства стиля. Деньги, полученные за эти фрески, позволили ему стать вольным художником.
После этого он никогда не работал на заказ – единственный из живописцев того времени. И принципиально не продавал своих картин за рубеж, хотя обращались к нему с такими предложениями не раз. А еще никогда не писал властей предержащих – единственный из известных художников того времени. В суриковском наследии есть лишь один царский образ – Петра Великого. В то же время, он не обращался и к модным «прогрессивным» мотивам, не писал народовольцев и прочих революционеров. Многие художники легко брались и за престижные заказы императорской семьи, и за картины, прославлявшие «политических». Сурикову удалось остаться вне тенденций. Не случайно, когда его – уже на взлете славы – избрали профессором Академии художеств, он отказался: «Считаю для себя свободу выше всего». У него не было учеников. Только замыслы, сомнения и холсты. Суриков хотел путешествовать во времени, перелистывая века русской истории – и только самостоятельно выбирать маршруты.