Стелла закатывает глаза:
– Ну и тупица!
– Слово дня? – спрашивает Клэр.
С тех пор как Стелла сдала выпускные экзамены, она словно помешалась на непопулярных словах и каждый день выбирала новое, чтобы вставить его в разговор.
Но подруга качает головой:
– Нет, он такой и есть. Сегодняшнее слово – «ошарашенный», но вряд ли мне доведется использовать его, потому что у нас здесь нечему ошарашить. – Она с ухмылкой смотрит на Скотти. – Кроме, может, того, какой он тупица.
– Именно эти словечки помогли тебе поступить в Университет штата Флорида? – спрашивает Скотти, отламывая корочку пиццы в ожидании, когда остынет сыр.
Стелла, которая все еще переживает, что ее приняли только в этот университет, бросает на него испепеляющий взгляд.
– Говорит парень, который будет учиться в муниципальном колледже, – огрызается она.
И тут все разом затихают. Эйден опускает на тарелку кусок пиццы, от которого только что собирался откусить, и Стелла, осознав, как далеко зашла, бледнеет.
Вот уже несколько месяцев, как эта тема была под запретом. Все лето они обходили ее стороной, и сейчас, накануне отъезда, говорить об этом было совсем неправильно.
Потому что из их компании только Скотти никуда завтра не уезжал.
Что говорить, им всем приходили отказы из колледжей. Да, сейчас Стелла уже мечтает о теплом солнышке Флориды, но на самом деле ей хотелось учиться ближе к дому, в Университете штата Иллинойс. Эйден не попал в Гарвард, и ему не помогло даже то, что он сын выпускника. И даже Клэр, которая была уверена в успехе, в итоге приняли только в четыре колледжа из двенадцати.
Скотти же получил отказ везде. Хотя чему удивляться, если единственное, в чем он преуспел в старшей школе, – это изобретение все более креативных путей прогуливать уроки. Но ведь они с Эйденом мечтали, как вместе завоюют Калифорнию! Так что Скотти несколько недель не решался рассказать друзьям, а когда все-таки сделал это, они сразу поняли, как ему обидно. Конечно же, он отшучивается – как всегда это делает, – но Клэр догадывается, что тяжелее всего не уезжать, а остаться одному.
И вот Скотти сидит с непроницаемым лицом, кончики ушей розовеют, а его тонкая фигура, согнувшаяся над столом, кажется еще более щуплой, чем обычно. И если в любое другое время его широкая душа заставляет людей не обращать внимания на телосложение, то сейчас создается ощущение, словно из него выкачали весь воздух.