В смерти прекрасной Алюн вина
Душу его затопила до дна…
Мой голос прозвучал словно шепот ветра в дупле пустотелого дерева – слабый и тихий, а все ж отдавшийся легким эхом. Я с благодарностью ощутил на себе взгляд певицы – похоже, окончание песни расслышала лишь она.
Приятно – и на этом пора заканчивать. Я улыбнулся и, пройдя мимо нее, ступил на лестницу.
– Подожди, – попросила женщина, и я остановился, бросив на нее внимательный взгляд.
– Ты обещал дать мне имя, сказитель.
Было дело. Негоже уходить, не исполнив обещания.
– Пусть будет Элойн – имя, напоминающее то, что мы сейчас слышали. Вечно сияющая, поцелованная солнцем. Моя принцесса тепла и солнечного света. – Я низко поклонился.
Принцесса солнца – ибо я никогда не смогу полюбить другой дочери луны. Никогда – и уж точно не сегодня вечером.
Ее лицо просияло, оправдывая придуманное мною имя.
Решив оставить певицу с этим скромным даром, я подхватил поклажу и двинулся на поиски своей комнаты. Впрочем, мой путь оказался недолгим. Я открыл дверь. Все равно, что там есть, – только была бы кровать. Посох лег на пол, за ним последовала перевязь с книгами. Со всей возможной осторожностью я пристроил рядом футляр с мандолиной, а затем обрушился в койку и попытался изгнать из головы две последние строки недавно прозвучавшей песни.
Ничего не вышло.
Я сложил материю разума добрый десяток раз, когда это не помогло – еще десяток.
Вот только каждую из граней восприятия заполнила Алюн.
Как уснул – не помню. Помню, что плакал.
Проснулся я от барабанной дроби дождя по жестяной крыше. Полежал в постели в полусне, прислушиваясь к непрерывному перестуку. Ритм дождевых капель, казалось, полностью повторял шум в моей голове. Наконец я осмотрелся в комнате, которую занял на ночь.
Дэннил явно воздал должное моему таланту и опыту. Подобный номер обошелся бы обычному постояльцу в приличную сумму, и вскоре хозяин таверны имел бы на руках целую септу.
Стало быть, Дэннил намерен выжать из меня все, что можно.
В нескольких шагах от кровати стояло огромное корыто для мытья – при желании в таком вполне можно улечься на спину. Рядом – мягко светящийся небесной голубизной кувшин.
Прочая обстановка комнаты у меня в голове не задержалась – разве что раскрашенная ширма в углу. Я разглядел роспись: фермерское поле, солнце в зените, одинокий человек – худой и загорелый – трудится под палящим зноем.