Между нами вновь повисла тишина, но Элойн тут же ее разогнала:
– Существует добрый десяток легенд, каждая из которых похожа на другую, и все же в некоторых подробностях они здорово расходятся. Такое впечатление, будто некто умный долгие годы сознательно искажал историю и добился того, что в устах разных людей она и звучит по-разному. Знаешь, что меня давно удивляет? – Она впилась в меня взглядом, способным прожечь дырку в стволе могучего дуба.
Я знал, однако ответил так, чтобы не обманывать ее ожиданий. Понятно, что последует дальше – моя спутница скажет то, чего мне услышать не хотелось бы.
– Нет.
– А если на самом деле это одна и та же история? Все тот же человек, та же самая легенда… Просто ее пересказывают тысячи раз, и в пути она понемногу изменяется, как слова в старинной песне? Только делается это намеренно и мастерски. И за каждым изменением стоит первый рассказчик. Уж не ты ли, часом? – Задав вопрос, Элойн еще внимательнее изучила мое лицо. – Не ты ли нанес удар по Хир’на’Эддерит и тем самым развязал войну с Шаен? Не ты ли уничтожил Рокаши? А кто вызвал шторм, потопивший Захинбахари? Легенда говорит нам о герое с тысячей лиц, но не о разных людях. Этот герой – ты?
Я уже говорил, что истина запросто может сломать человека. Мне хотелось бы ошибиться в этом утверждении, но увы…
– Да.
Короткое слово прозвучало, словно удар грома, – сам не ожидал. Скрипнула деревянная стена таверны, словно в нее ударили гигантской ногой. Пыль, что не вытерла невнимательная служанка, взвилась в воздух и закружила по залу. Свечи мигнули от порыва несуществующего ветра, и мир на миг потускнел.
Наступила тишина.
– Ари… – тяжело выдохнула Элойн, словно мое имя было под запретом. – Меч, орел, лев… Плетущий пламя, оседлавший молнию. Убийца принцессы… – Ее слова ударили мне в сердце и отдались могучим эхом в голове, угрожая разорвать мой мозг в клочья.
– Что тебе известно? Что знают обо мне люди? – Прозвучавшая в вопросах горечь вполне могла разъесть каленое железо. Я судорожно провел ногтями по столешнице, и дерево вздрогнуло.
– Лишь жалкие обрывки правды, которые рассказывают в тавернах по всему миру. Выдумки, которые ты сам и сочинил для ведомых только тебе целей. Самим богам не известно, где на самом деле истина.
Я уставился ей в лицо, испытывая отнюдь не мимолетное раздражение. Во мне зрел горячий гнев, раскаленный, словно железный прут, извлеченный из кузнечного горна.