Роб начинает что-то говорить, но вдруг снова замолкает посреди предложения, и его глаза расширяются, словно он внезапно вспомнил, что не выключил утюг. Его лицо сереет, и он отставляет бокал впервые за этот вечер.
– Я извиняюсь, – мямлит Роб, встает и очень быстро идет в сторону туалета.
Почти десять минут спустя он возвращается бледнее прежнего, но походка выглядит увереннее.
– Ты в порядке? – спрашиваю я.
– Да, – говорит он, осторожно садясь на место. – Извини. Слушай, честно говоря, это мое первое свидание с тех пор, как я расстался со своей девушкой. Наверно, я немного нервничал и слишком много выпил.
– Мне показалось, ты слишком насел на вино, – улыбаюсь я. – Ничего страшного, у всех такое бывало.
– Нет, это правда никуда не годится, – Роб уныло изучает свой полупустой бокал. – Я все испортил, да?
Я делаю глубокий вдох и заправляю за ухо прядь волос.
– Долго вы встречались? – спрашиваю я.
На протяжении следующего часа Роб рассказывает мне о своей бывшей, о том, как он сделал ей предложение в день рождения и преподнес кольцо своей бабушки, спросив перед этим разрешения у ее отца. Три месяца спустя он спустил половину ее сбережений на неудачные инвестиции, и она бросила его, чтобы путешествовать по Южной Америке и строить сараи для коз. К моменту, когда мы выходим из бара, Роб снова пьян, но, признаться честно, и я тоже.
– Извини, – вздыхает он. – Проводить тебя до дома?
– Я доеду на автобусе, тут всего двадцать минут.
– Супер, тогда я провожу тебя до остановки, – заявляет он, топчась на тротуаре.
На полпути к остановке у Роба звонит телефон. Он достает его, и свет от экрана освещает лицо Роба. Я вижу, как он круглыми глазами таращится на телефон, и его слегка качает назад. Прислонившись к ближайшему фонарному столбу, Роб злобно тычет в экран. В опьянении он, кажется, не может попасть пальцем куда надо, чтобы открыть сообщение.
– Что-то случилось? – спрашиваю я.
– Я просто хочу, чтобы этот гад оставил меня в покое, – говорит он дрожащим голосом.
– Чего он хочет?
– Денег, всегда больше денег, – мямлит он.
– Налоговая? Расскажи мне, я займусь этим тридцатого января в 23.45, и ни минутой раньше, – заявляю я.
– Нет, они хуже налоговой, – говорит он.
Я смотрю на него, и его лицо сжимается, словно его вот-вот вырвет еще раз.
– Забудь об этом, я пьян. Несу всякую чушь.