Так я и да не сказал, – подумал он и начал обречённо стаскивать с себя навьюченное снаряжение…
Солнце уж аккурат на серединку неба выкатилось, когда Судияр двинулся-таки в путь. Совсем было за околицу вышел, да вдруг что-то словно кулаком в спину торкнуло, аж с шага сбился. Оглянулся.
У крайнего дома обнаружился давешний пацанёнок. Улыбается так, что издалека видать – не все зубы растерял, передние только. А остальные вот они, жизнью ещё не траченные, на солнышке белизной сверкают. Да и на пустом месте новые вырастут, дай срок. Просто возраст такой, беззубый. Машет прутиком над вихрастой головой, а другой рукой сползающие штаны кверху тянет. Почувствовал Судияр, как дыхание вдруг пересекло, горло точно чья-то безжалостная рука сжала, запершило там и в носу защекотало, а в глазах вдруг горячо сделалось. Махнул мощной лапищей в ответ, отвернулся и зашагал быстрее, зачастил. А то ведь стыдоба, взрослому мужику слезу пускать, как бы не увидел кто. Протопал по полянке и с облегчением нырнул в тень сумрачного, густого леса.
И подумалось отчего-то: а ведь это прошлая, простая и вихрастая жизнь, сейчас прутиком на прощание помахала. А что там, впереди?
Судияр заметил прямо возле тропки древний, трухлявый пенёк и обрадовался, точно старого знакомого встретил. Уселся, нарочито кряхтя вытянул ноги и облегчённо вздохнул. Тут же спохватился, стащил сапоги с натруженных ног, прелые портянки по траве на просушку раскинул и блаженно пошевелил пальцами. Вот он где, праздник жизни. Эх, нет привычки шагать день-деньской, вот и гудят бедные ноженьки, точно пчелиные улья – нудно, тягуче, бесконечно. А к примеру, топором целый день махать без передыха – это запросто, за милую душу. Вроде, как и не работа даже, а удовольствие. С ходьбой-то не то, не то. Задрал голову, прикинул: солнышко одним краем уже за дальнюю горку зацепилось, ещё чуток и в ущелье скатится. К утру только оттуда выкарабкается, не раньше. И ведь каждый вечер в эту западню попадает, ничему жизнь не учит! По горным склонам багровые реки растеклись – смотреть больно. И по всему выходит, пора перекусить, чем Дух Лесной послал, да и ночлег присматривать.
В кустах неподалёку завозился кто-то невидимый, грузный и неуклюжий; тоже, видать, на боковую устраивается, лежанку обминает и ворчит недовольно. Судияр к интересным кустикам задумчиво присмотрелся. Пора летняя, уж к осени ближе, лесные птицы отъелись, мяска накопили, жирка нагуляли. Если изловчиться – знатный перекус можно сообразить. Представил истекающую жиром птичью тушку над углями, одуряющий запах, золотистую, хрустящую корочку, и поспешно сглотнул набежавшую слюну. Но, с другой стороны, может там вовсе и не птица возится, а позубастее кто-нибудь, да покогтистее. Этак недолго и самому в чей-нибудь перекус превратиться. В лесу зверьё всякое обитает, схарчат, да ещё и добавки попросят. С сожалением покачал головой и полез в суму за вяленым мясом. Совсем не тот праздник, но оно-то уж точно не укусит, разве что колдун какой по злобе заклятье нашлёт.