Чувствуя, как от скуки и ничегонеделанья в голове у нее зарождается шаловливая мысль, Майка снова взглянула на извилистый узор из красных стрел, золотых листьев и черных браслетов, явственно выглядывающий из-под носка блондинки, а потом, ведомая исключительно внутренним чутьем, спросила:
– А там, где делали, вам никто не рассказывал никаких легенд?..
Татьяна Олегович бесшумно развернулась, и, словно та самая вытатуированная стрела, Майку насквозь пронзил взгляд серых проницательных глаз. А вместе с этим взглядом в душу как будто проникли отголоски утренних полей, покрытых туманом, трели диких птиц, разлетающихся с веток, и шум осеннего ветра, блуждающего между редкими деревьями. От красоты, представшей перед ее внутренним взором, сердце Майки забилось. Ей страшно захотелось оказаться в том месте и вдохнуть его воздух, может, даже поесть диких ягод, попить воды.
– Ты знаешь легенду?
Из-за необычного видения Майка отвлеклась и не сразу сообразила, что ей задают вопрос:
– А?
– Ты знаешь легенду о фазане и охотнике?
– Эм… Это которая «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан»?
Татьяна Олегович бросила на Майку испытующий взгляд, вытянула перед собой кисти рук, как бы разминаясь, повела головой то туда, то сюда и не спеша встала со стула; на запястье ее левой руки сверкнули часы.
Все эти движения были сделаны как бы невзначай, но Майка отчетливо поняла, что ее проверяют, что это тест, и она должна дать правильный ответ.
– Татьяна Борисовна?
Та немного помедлила, одарила Майку еще одним долгим взглядом и, словно приняв какое-то решение, кивнула:
– Да, я думала, ты ее еще не слышала.
Взяв широкую щетку, прислоненную к ограде, она с легким шорохом потащила ее за собой вдоль ровных белых линий, чтобы почистить корт от следов предыдущей игры. Но даже дав себе минутку на размышление, Майка не нашла в словах блондинки никакого смысла.
– Все слышали эту считалку, Татьяна Борисовна, – крикнула ей в спину Майка, – может, есть какая-то другая?
Со смутным ощущением беспокойства она следила за этой медитативной уборкой, но чем белее становились линии под метлой Татьяны Олегович, тем яснее Майка понимала, что блондинка больше ничего не скажет.
Думай, приказала себе Майка, думай. Озадаченно она смотрела на блондинку: была в ней какая-то изюминка, такая же искорка, как в том татуированном из ее сна. Только почему стрелки компаса расфокусированы?