мне все равно, какой вы масти,
мне жизнь видна.
Со всеми можно поработать
в течение дня,
но через мерные заботы
не для меня.
И потому сегодня любо -
ведь я одна,
а все сотрудники могли бы
уйти со дна.
Я отдохну в своей работе
без лишних слов,
не умываясь в глупом поте,
чертеж – улов.
1993
***
Дождливое мрачное лето.
Дождинки, дождища, дожди.
На солнце наложено вето,
и редкое солнышко чти.
Прекрасно, почти невозможно,
что этой дождливой порой
и все отношения ложны,
и модный забыт юбок крой.
И в мыслях забытые ноты
твоих расчудесных речей,
и словно одели их в боты,
иль в стук волейбольных мячей.
Все милое где-то далеко,
и радость, как солнце, ушла,
как птичий, не знаю чей, клекот,
и только боль в сердце и жгла.
Твои разговорные трели,
объятий забытый уют,
когда-то так трепетно грели,
теперь только дождики льют.
В дожди мир становится грустным,
твой взор позабыт в облаках.
Любовь вновь становится устной,
иль вновь растворилась в веках.
1993
***
Вы для меня как воздуха глоток,
на Вас смотреть могу я бесконечно,
но есть лишь взгляд, и он проводит ток
настороженно, вовсе не беспечно.
Стихия чувств ко мне от Вас идет,
на Вас смотрю спокойно, не ревниво,
не давит пережитого груз, гнет,
а может ситуация ленива.
Мы далеки, не знаю почему,
и жизнь нас очень изредка лишь сводит,
а видеть чаще, то не по уму,
от частых встреч не высечь будет оды.
Пусть будет так, как есть. Вы – без меня.
Красивы Вы хорошею красою,
и Вы умны. Не надо жизнь менять,
пусть будет так зимою и весною.
Хороший взгляд и вид, и цвет волос,
и небо Вас немного оттенило,
и есть в Вас даже – поколений лоск,
и все мне в Вас пленительно и мило.
Все хорошо, но Вы совсем чужой,
и дальше от меня, чем даже были,
и только взгляд пленительно-лихой,
летел ко мне по гардеробной пыли.
1993
Моя пучина
Изображать студентов не пристало,
а жаль, так что ж, другие есть лета,
я возраст бабушек уже рукой достала,
но старостью еще я не взята.
Работать в институте мне непросто,
на кафедре я в НИЧ, почти никто,
конструктор пусть не маленького роста,
работать, если честно, мне легко.
Все суета, все суета. В покое
для мыслей благодарнейшая даль,
но от нее когда-нибудь я взвою,
я двадцать лет уже рисую сталь!
Конструктор и поэт – моя пучина,
с годами, что с годами, навсегда!
Моя пучина и моя лучина,
всегда в работе, этим и горда.
Молчать мне надо обо всем на свете,