– А, старый знакомый, привет!
Я оглянулся на голос. Позади меня стояла русская печь, а на ней, улыбаясь во весь рот, сидел Емельян. Печь попыхивала трубой, распространяя вокруг себя запах берёзовых поленьев.
– Здравствуй,– я приветственно взмахнул рукой.– Куда собрался?
– Не, уже возвращаюсь домой,– продолжал улыбчивый молодец.– К дядьке Горынычу ездил. Ой, Егорычу. Прихворнул старик. Еле ходит. Да изо рта дым пускает.
– Как дым?– удивился я.
– Как-как… Обыкновенно,– обеспокоено продолжал Емеля.– Он, когда болеет, очень много курит, а я с детства привык говорить, что он изо рта дым пускает.
Я кивнул головой в знак того, что понял, но в голове у меня крутились иные мысли.
– А вы-то чего здесь делаете?– поинтересовался парень.– Без корзинки, на грибника совсем не похожи.
– Просто прогуляться вышел, да вот и тебя повстречал.
– А то поехали к нам в гости,– добродушно предложил Емеля.
– Да вроде неудобно. Кстати, как там Ядвига Ивановна? Не хворает?– я хотел, но не смог назвать мою старую знакомую сокращённо.
– Она сейчас в магазин полетела, да скоро вернётся. Поехали,– подзадорил меня Емеля. Немного стушевавшись, полез на печь. Удобно усевшись, я постепенно освоился. От печки исходило приятное тепло. Разговор снова возобновился.
– А что,– поинтересовался я весело,– Ядвига Ивановна колобки-то печёт?
– Нет, пока,– огорчённо вздохнул Емеля.– На прошлой неделе у неё конфликт вышел с Иваном. Так Иван всю печь чуть не разворотил, да бабаньку чуть не ошпарил.
– Как так?– насторожился я.
– Да я Ивана не виню. Это всё бабанька. Не любит она Иванов. Ну, прямо несварение у неё какое-то от них,– и, обернувшись ко мне, спросил.– Вы ведь не Иван?
– Нет,– успокоил его, а про себя подумал: «слава Богу».
И, чтобы перевести разговор на другую тему, поинтересовался:
– А что, Емеля, это вся скорость, что может показать твоя печь?
– Да что вы!– обиделся он.– Только ехать будет не слишком удобно.
– Чего ж здесь неудобного?– спросил я, поёрзав на месте.– Очень даже удобно.
– Тогда поехали?– оживился Емеля.
– Поехали!– неосторожно подбодрил я его.
Печь, выпустив из трубы густое облако дыма, заметно прибавила в скорости. Берёзы и ёлки, если мы не успевали уворачиваться, теперь проносились мимо нас, и хлестали ветками по лицу. Я понял предостережение Емели слишком поздно. Всё было бы хорошо, но с увеличением скорости печь стала нагреваться гораздо сильнее. Недавно ещё тёплая, теперь она шпарила вовсю. Емеля, привычный, казалось, не замечал ничего, а мне было неудобно идти на попятный. В попытке держаться за печь покрепче, чуть не обжёг руки. Обругав себя за бестолковость, уже хотел попросить Емелю притормозить, как печь со всего маха наскочила на кочку. Подпрыгнув высоко, я не удержался и свалился на землю, при этом больно ударившись о пенёк. Печь унеслась прочь, а я даже не мог окрикнуть Емелю, так как от боли у меня перехватило дыхание.