Из-за угла дома вывалился огромный котище. Его мордочка (ну, не скажешь же мордища) выражала возмущение, раздражение и так далее, и то прочее. Короче, полный негатив.
– Заканчивай ворчать,– не обращая внимания на возмущение мохнатого чудовища, сказала баба Яга,– за детьми присмотри.
– Вот ещё,– продолжал возмущённо мурлыкать, если можно так сказать, котище.
– Баюн, ты что, сметаны переел?– в этом месте их беседы я не стал бы называть свою знакомую Ядвигой Ивановной. Передо мной стояла баба Яга. Даже стало как-то неуютно.
– Да понял я,– мурлыкнул кот и медленно поплёлся в сторону песочницы.
– Пойдём в дом,– сердечно улыбнулась Ядвига Ивановна.
Поднимаясь по знакомым ступенькам, я оглянулся. Кот лениво дремал у песочницы, дети возились, играя в свои детские игры.
– Не переживай, всё будет хорошо,– успокоила Ядвига Ивановна, и загадочно добавила,– во всяком случае для детей.
В доме всё было, как во время моего первого посещения. Всё также пыхтела печка. На окошке привычно остужался колобок. Хозяйка собирала на стол, вытаскивая на белый свет из загашников разнообразные варенья.
– Так это тот самый кот-Баюн?– спросил я, поглядывая в окно.
– Какой, «тот самый»?– переспросила Ядвига Ивановна,– Один он. Тот самый или не тот самый, я не знаю.
– А давно он у вас живёт?
– Он же кот. А коты, как ты догадываешься, животные самостоятельные и живут сами по себе. Так вот и он, то приходит и живёт здесь. А, как надоест, уходит бродить по своим кошачьим делам.
– И куда он ходит?
– Да откуда ж я знаю? В марте, оно понятно, но в остальное время? Он же Баюн, значит ходит по свету, сюжеты для сказок собирает. Думаешь легко придумывать сюжеты, сидя на одном месте около тарелки со сметаной. Да, сметанки чуть не забыла на стол поставить.
Хозяйка отлучилась в чулан, или где там у неё хранилась сметана, а я поглядел в окно. Как там мои девчонки? А внучки, наигравшись в песочнице, ползали, по коту, словно по мохнатой горке, дёргая его за шерсть своими маленькими ручками. Ручки-то маленькие, но коту явно не позавидуешь. Не смотря на все экзекуции, Баюн лежал молча, прикидываясь спящим.
Ядвига Ивановна, наконец, вошла в горницу с крынкой и гордо поставила её на стол:
– Вот, своя! Деревенская! Не то, что в ваших супермаркетах. Давай бери, ешь,– и с этими словами она протянула мне огромную ложку.