– Я, как бы, ранен… умираю, как бы,
Я, как бы, кровью истекаю на глазах…
Симона поднялась. Шарль подмигнул ей, уселся на полу, обхватив колени руками, так же, как минуту назад сидела она. Голос его зазвучал мягче снизу вверх к ней, смотрящей на него с сожалением.
– Вы всполошились? Вы кричите: «Ах!»,
Забыв о том, что здесь – театр, сцена,
Всё, как бы, понарошку, всё мгновенно
Возьмёт да и изменится сейчас,
И, как бы, будет для потехи час.
Шарль вскочил, обнял Симону за плечи, подмигнул:
– Со мною вы согласны, как бы?
– Я, как бы, соглашаюсь. Да, – подыграла она.
– Тогда кричите: «Браво!»
– Браво, – сказала Симона вяло. Ей не хотелось дурачиться.
– И прославляйте глупого шута! – Шарль несколько раз хлопнул в ладоши.
Я вами управляю без труда.
Марионетки всюду, всюду, всюду…
Я испугал тебя, дитя?
Не буду больше, ты меня прости,
И занавес на окна опусти…
Шарль обнял Симону, провел ладонью по мягким волосам, поинтересовался:
– Я удовлетворил твоё любопытство?
– Не совсем, – ответила она, отстраняясь.
– Вот как? – Шарль усмехнулся, уселся на стул, закинул ногу на ногу, посмотрел на Симону изучающе.
– А ты, душа моя, не так проста, как показаться может изначально.
Глаза – два озера. Прозрачна в них вода,
Но в глубине, на дне, конечно, – тайна!
Чужая, разумеется, я прав? – она кивнула.
У вас, душа моя, довольно кроткий нрав.
Коралловые губки. Тонкий стан…
О, старый шут, какой же ты болван!
Перед тобою не простая дева, в твой балаган явилась – Ко-ро-ле-ва!
Шарль стукнул себя ладонью по лбу. Поднялся, поклонился. Глядя на Симону снизу вверх, проговорил:
– Прошу вас, Ваша Светлость,
Мне простить сей беспорядок.
Я готов пустить своё богатство по ветру сейчас,
Чтоб вы остались в балаганчике на час, а если повезет,
На день иль два… Я вижу, вас смешат мои слова.
Готов я Королеве услужить.
Готов сто лет её смешить, смешить…
Шарль нацепил на голову рыжий парик и заливисто рассмеялся. Симона покачала головой, проговорила грустным голосом:
– Смотреть на твои кривляния мне не смешно. Мне обидно, обидно, обидно… Ты, Шарль, замечательный, умнейший человек, талантливый актер, неужели ты решил провести всю свою жизнь в этом скрипучем ящике с красивым названием – цирковой балаганчик. Не балаганчик, балаганище.
Шарль усмехнулся:
– Ты первая употребила превосходную степень, описывая моё скромное жилище. Меня распирает чувство гордости. Я сейчас просто лопну от собственной значимости и важности, – он надул щёки. – Я лопну, а ты, Симона, будешь оплакивать великого актёра, непревзойдённого рыжего клоуна, гениального…