– Я – человек не суеверный, и вам не советую маяться морально устаревшей ерундой, – усмехнулся Аркадий Натанович. – По мне, во всех погромах в усадьбе виноваты самые обыкновенные сквозняки. Бывает, форточки закрыты, а в рамы так содит… Жуть!
Он бесстрашно взялся за рамку портрета и повернул давно почившего графа лицом к собравшимся в кружок любопытным гостям усадьбы.
Я ожидала увидеть напудренного старика, и потому очень удивилась, когда с портрета на меня, совсем как живой человек, посмотрел красивый блондин. Граф Безымяннов не выглядел старше тридцати лет. У него были мужественные черты лица, длинные светлые волосы, собранные в хвост, и необычайно яркие зеленые глаза, в которых будто бы отражались солнечные блики.
– Повесим над комодом вместо этой хилой облезлой елки, – Аркадий Натанович критически отозвался о мрачном осеннем пейзаже, занимающем единственный гвоздь на стене. – Ваш мистический граф создает эффектный кадр и прекрасно дополняет нужную нам атмосферу романтики и девичьих воздыханий.
– Напрасно вы нам не верите, – сокрушенно покачала головой Нина Климовна. – Плохой он был человек. Много зла сотворил. Недолго прожил и сгинул как поганая скотина. Поговаривали, что утонул в болоте.
– Значит, туда ему и дорога, нехорошему человеку, – Аркадий Натанович сам взялся разместить портрет на видное место, потому что дамы из музейного коллектива побоялись к нему притронуться. – А картина еще сослужит нам добрую службу.
– Но люстра… – Нина Климовна с ужасом посмотрела на медного гиганта с фарфоровыми плафонами.
– Не переживайте, наш монтажник ее дополнительно укрепит, и больше она не упадет, – Аркадий Натанович выровнял повешенную на гвоздь картину и отошел полюбоваться. – Художник был талантливый. Граф прямо как живой смотрит.
– Он и есть живой мертвец, – сипло проскрипела экскурсовод. – Напрасно вы его потревожили. Ждите происшествий.
Нина Климовна шикнула на нее, запрещая болтать лишнее и тем самым позориться перед важными столичными гостями.
Разговор о мистике был окончен. Музейные дамы поняли, что спорить с режиссером бесполезно, и сменили тему.
Час мы потратили на подготовку гостиной. Нам повезло, что в особняке обнаружилась настоящая гримерная, где миниатюрная белокурая мастерица Лидочка помогла мне перевоплотиться в трепетную барышню. Сердце у меня и правда трепетало, то ли от волнительного предвкушения “выхода на сцену”, то ли на него так действовал тесный корсет, в котором было немножко трудно дышать.