– И замок всю зиму промерзал, – перебила Кэстли, отворачиваясь от окна, – поэтому мы делать так не будем. Я переберусь на самый верхний этаж, тогда зима меня не достанет! Холодно ведь только снизу?
Чех не ответил.
– Вот и славно! – она хлопнула и на автомате потерла ладоши. – Сегодня хочу походить в розовом. Приготовь что-нибудь перламутровое. И жемчуг. Помню, у меня были самые крупные в мире жемчужины? Их сегодня.
– А какой повод?
– Глупый вопрос. Я проснулась, ты не рад?
О нет! Никто не был рад!
– Просто так. Чтобы был смысл в жизни. У тебя есть, ради чего жить?
– Стараюсь прокормить семью, – он и придворные давно перестал врать, надеясь, на единственный шанс, что императрица, наконец, увидит, что подданные изнемогают и рвут на себе волосы от голода, но она как будто с ума сошла, и сама есть перестала, найдя причину этому в том, что теперь истинная красота в худобе, и все будут ровняться на нее.
– Да? И как успехи? Кормятся?
– Со скрипом, – а ему было уже не смешно, злости на нее не хватало.
– Это потому, что вы не молитесь! Ну, чего встал? Не вижу моего платья.
Платье, ненадеванное месяц, село как-то странно, не то сморщено, не то слишком свободно. Еще раздражало, что руки открытые, исхудавшие, как трости. Но ее спасала природная красота и склонность к полноте, до сих пор не дававшая ей превратиться в скелет.
Вот и сейчас она непонимающим смущенным взглядом ворошила свое отражение в зеркале, вертясь перед ним как юла.
– Что-то не так, – прошептала она, хмурясь. – Или платье не то, или за дуру вы все меня считаете. Мешок лучше бы смотрелся! Я же надевала его месяц назад, что не так-то? – сказала она уже с плаксивыми нотками раздражения, обращаясь непонятно, куда.
– Так вы похудели, Ваше Величество, – ответила осторожно служанка, дрожа от холода.
– Нет, это ложь, – Кэстли развязала аккуратно завязанный бант и затянула завязки так, чтобы собравшаяся сзади холодная ткань плотно прилегала к телу. Оттого элегантное пестрящее платье скукожилось, плечи отдались назад, ткань легла криво, но зато выпирающие, какие только можно, кости и осиная талия, отлично смотрелись. От сложившегося кошмарного образа не спасал ни блеск перламутра, вплетенный в пышную юбку, ни крупные жемчужные слезы, тяготеющие тонкую королевскую шею, вообще ничего.